Кавказская война (1817-1864): между памятью и историей. одна тема и 2 сообщения

Кавказская война, безусловно, является одним из стержневых сюжетов в истории народов Северного Кавказа первой половины XIX в. Являясь одним из важных компонентов культурной памяти северокавказских народов, Кавказская война XIX века, обросшая огромным количеством мифов и легенд, все еще остается своеобразной «terra incognita» кавказоведения. Отчасти вина в непознанности КВ лежит на ученых. И это связано с рядом факторов. Во-первых, за последние 25 лет было введено в научный оборот крайне мало новых архивных материалов. Исключение составляют лишь 3 сборника документов по истории адыгов, вышедшие в Нальчике (по материалам турецкого архива, ГАККа и ЦГА КБР), а также издание рукописи Мочульского в Махачкале. Все же остальные региональные исследования строятся вокруг давно всем известных архивных материалов, потенциал которых давно исчерпан. Именно в условиях такого искусственного источникового «голода» в основном творится современное региональное кавказоведение. Именно в таких условиях возникают самые одиозные небылицы о поликонфессиональности и строительстве в теократическом раннем государстве синагог и костелов. Игнорирование архивных материалов как таковых некоторыми региональными исследователями, чьи «труды» издаются достаточно большими тиражами, в условиях повышенного интереса к истории Кавказской войны – «мина замедленного действия». Уже сегодня всевозможные мифы и легеды, а не достоверные факты о КВ прочно укоренились в массовом сознании. Состояние региональных историографий напрямую влияет на формирование массового сознания и конструирование исторической памяти. Конечно, если 100 раз сказать «халва», во рту сладко не станет, точно так же если тысячу раз повторить слова о «геноциде», «зверствах» русской армии или о том, что всех от всего спасли кубанские казаки – это все не станет правдой.

Добрый вечер Наима. Помимо всего озвученного, отвечая на первый поставленный вопрос, хотелось бы отметить, что если уж  говорить откровенно и  не лукавить, то проблематика Кавказской войны на сегодняшний  на самом деле актуальной остается в  принципе в основном для черкесов. Именно память о трагедии, постигший этот народ, и отсутствие справедливой исторической оценки тех событий, породили такой феномен, как Черкесский вопрос.  Который на сегодняшний день не только весьма актуален, но и  по средствам отрицания , замалчивания и т.д. исторической правды, вместо решения  его с помощью цивилизованного диалога, постепенно придают оттенки экстремизма, что только усугубляет проблему.

Почему вопрос остается актуальным? Ну во –первых 150 лет,это не такой большой срок –полторы жизни долгожителя, а уж если брать в исторических масштабах, то вовсе не срок. А тем более когда речь идет о трагедии, постигшей  черкесский народ, фактически не имеющей аналогов в мировой истории – такое забыть просто невозможно. Во –вторых, факт того, что 90 % нашего народа по сегодняшний день лишены своей Родины, и как нац. меньшинства проживают на территорях разных гос-в, так же не вызывает удивления относительно актуальности данного вопроса. Тут хочу отметить, что употребила  принятое понятие «исторической родины»  без слова «исторической» неспроста.  Принято считать, что помимо исторической родины, родиной  человека так же является  место, где он родился. Но на примере тех же черкесов Сирии, мы убедились, что не смотря не на что, родиной Сирия им не стала.. Их лишили  ее на Кавказе 150 лет назад, а там, где они проживают и рождаются сегодня –этого права они не обретают. В третьих, давайте не забывать, что у нас растут дети, и соответственно задают вопросы. «Почему мы черкесы, живем в стране под названием Россия. Почему у армян есть Армения, у грузин Грузия и т.д? Почему нас так мало? И почему черкесы живут во стольких странах мира?»  И когда ответы одной стороны не соответствуют ответам другой , возникает еще больше вопросов. И пока не будет четких однозначных ответов, тема будет нарастать, и вести не к консолидации, а напротив к росколу и отсутсвия взаимопнимания.

Хаджимурад Доного соверенно верно отмечает, что "Народы... хотят знать правду, при чем не только ученые, историки, специалисты, но и люди далекие от науки, но болеющие и интересующиеся этой темой". Но далеко не всегда история, транслируемая историками является правдой (при всей условности этого понятия). При этом "правда" о Кавказской войне, как правило, у разныш исторических школ и направлений разная. 

Доля истины, и большая доля, в словах Сергея есть. Но как мне кажется вопрос не столько в введении в научной оборот новых архивных источников, хотя это важно, а в том, как совместить историю как науку с процессом формирования наследия или исторической памяти. Часто они плохо стыкуются поскольку задачи у них разные. Академические исследования очень нужны - по мере возможности объективные и беспристрастные, но их результаты не смогут войти механически в рамки исторической памяти, которая кстати у каждого народа своя. Поэтому договариваться, вести диалог надо прежде всего на уровне формирования нашего общего исторического наследия. Что может объединить, примирить нас всех в видении Кавказской войны?

Можно выделить несколько причин актуальности памяти о Кавказской войне в среде кавказских народов.

1)    Кавказская война – «водораздел» для истории народов Кавказа. В то время как для  них это была война за национальное выживание, для Российской империи – это была, хотя и очень тяжелая, но одна из ряда локальных войн  XIX в. Отсюда, на мой взгляд, и различие в оценках ее исторической роли в  судьбах народов современной Российской Федерации, отсюда - и недопонимание, а зачастую и раздражение по поводу «муссирования» проблем Кавказской войны в кавказском обществе.

2)    Особенно драматическими последствия  Кавказской войны оказались для черкесского этноса. Так, в отличие от других народов, он вышел из этой войны не единым, каким он был до нее, а разделенным народом, причем практически весь народ был выселен за пределы Кавказа. И этот главный фактор национальной истории Новейшего времени по сей день остается актуальным, продолжая с каждым днем свое разрушительное воздействие на этнос, львиная доля которого (≈80%), проживает за пределами исконной родины в более чем 50 странах мира. На исторической родине он также имеет анклавный характер расселения. Очевидно, что это противоестественная форма бытия для единого народа не позволяет забыть о Кавказской войне.

3)    История  свидетельствует, что при наличии тяжелых страниц общей истории даже между  разным государствами   необходим системный анализ и историческая оценка таких событий. Тем  они важны для народов живуших  в одном государстве. В случае с Кавказской войной эту проблему пытались решить с помощью ее забвения. Однако в очередной раз опыт доказал, что подобные трагические страницы истории можно преодолеть только путем их осмысления обществом, путем  их исторической оценки и реализацией комплекса мер по обеспечению прав  «пораженных» народов.

4)    Актуализация проблематики Кавказской войны  происходит не столько в силу ее сохранения в исторической памяти народов (ведь эта память не дискретна, она существовала все эти 150 лет), а сколько в силу сохранения условий для действия парадигмы Кавказской войны в современной жизни. Рецидивов подобной модели действий в отношении народов Кавказа в Новейший период было немало. К примеру, депортация многих народов в 1940-е гг.; две чеченские войны  1990-х гг. Более того, уже существуют «новые» планы тотального «очищения» Кавказа от кавказских народов к 2030 г. И эти планы принадлежат не каким-то там маргиналам, а одной из парламентских партий РФ - ЛДПР, лидер которой занимает в Государственной Думе пост вице-спикера. Героизация   в современном общественном сознании России генералов типа Ермолова, Засса, Евдокимова и им подобных путем актуализации их деяний (читай: преступлений против человечности и военных преступлений) в учебной литературе для школ и вузов, установлением им памятников,  присуждением  их имен улицам  российских  городов, демонизация образа кавказских народов  в российском общественном сознании с помощью СМИ и т.д. Все это   создает условия для появления в обществе сегмента людей психологически готовых к реализации «ермоловской» парадигмы кавказской «политики». Именно эти факторы и актуализируют проблематику Кавказской войны. Таким образом, можно утверждать, что память об этой войне питается на Кавказе, прежде всего, инстинктом самосохранения народов.

Для того, чтобы рассуждать об исторической памяти как  о ресурсе для мобилизации и консолидации общества, необходимо уточнить, что  включает в себя  понятие «историческая память о Кавказской войне». Структурно ее можно подразделить, прежде всего, на историческую память ее участников с обеих сторон:  1) со стороны кавказских народов и 2) со стороны  русских офицеров, солдат и казаков. И что мы видим?  Важнейшие ее составляющие, как то характер войны, методы войны, Черкесская Катастрофа1856-1864 г. и т.д. – в обоих случаях практически идентичны. Таким образом, историческая память народов Кавказа и участвовавших в ней русских солдат, офицеров и казаков -  ЕДИНА, она ОБЩАЯ. Историческая память о Кавказской войне станет ресурсом для мобилизации и консолидации современного российского общества в позитивном понимании этих слов только тогда, когда к ней, к этой Общей Памяти, будет проявлено Уважение и она будет учтена при  исторической оценке этой войны.

Согласен с Сергеем Машышевым по поводу недостаточно активного вовлечения в научный оборот новых архивных материалов, но полагаю, что и уже введенные в научный оборот нарративные источники часто нуждаются не в потребительском изъятии подходящих фрагментов, а во всестороннем текстологическом изучении. И еще один момент....сегодня читал комментарии под новостью о нашем диалоге....нужно всерьез заняться терминологий, ибо название Кавказская война явно не отражает все многообразие событий, а его замена на русско-кавказскую войну ведет к искусственному нагнетанию напряженности, ибо обывателю как раз не всегда ясно, что с горцами воевала многоэтничная империя, а не русский народ...

Михаил Волхонский

Доля истины, и большая доля, в словах Сергея есть. Но как мне кажется вопрос не столько в введении в научной оборот новых архивных источников, хотя это важно, а в том, как совместить историю как науку с процессом формирования наследия или исторической памяти. Часто они плохо стыкуются поскольку задачи у них разные. Академические исследования очень нужны - по мере возможности объективные и беспристрастные, но их результаты не смогут войти механически в рамки исторической памяти, которая кстати у каждого народа своя. Поэтому договариваться, вести диалог надо прежде всего на уровне формирования нашего общего исторического наследия. Что может объединить, примирить нас всех в видении Кавказской войны?

я боюсь, что историков ничего не примирит. Если некий докутор наук (не буду называть фамилии) никогда (!!!) не был в архиве и компилирует свои "труды" из чужих сочинений, сочинений далеко не качественных, то о чем с ним вообще можно говорить?

Я хотела бы поддержать Сергея в вопросе, к которому я сама очень чувствительна - в вопросе обновления корпуса источников по Кавказской войне. Сегодня мы все еще опираемся на АКАК, Кавказский календарь, Записки Русского Императорского Географического общества и т.д. И те масштабные источниковедческие проекты, которые были предприняты Яковом Грдиным и его коллегами в Питере, не спасают ситуацию.Я хочу обратиться к Мадине Паштовой. Мадина - уникальный специалист по черкесской диаспоре в Турции. 

Как, Мадина, сохраняется память о Кавказской войне в диаспоре, в каких формах существует и как ее изучать?

Я хотела бы поддержать Сергея в вопросе, к которому я сама очень чувствительна - в вопросе обновления корпуса источников по Кавказской войне. Сегодня мы все еще опираемся на АКАК, Кавказский календарь, Записки Русского Императорского Географического общества и т.д. И те масштабные источниковедческие проекты, которые были предприняты Яковом Грдиным и его коллегами в Питере, не спасают ситуацию.Я хочу обратиться к Мадине Паштовой. Мадина - уникальный специалист по черкесской диаспоре в Турции. 

Как, Мадина, сохраняется память о Кавказской войне в диаспоре, в каких формах существует и как ее изучать?

Nikolay Trapsh

Согласен с Сергеем Машышевым по поводу недостаточно активного вовлечения в научный оборот новых архивных материалов, но полагаю, что и уже введенные в научный оборот нарративные источники часто нуждаются не в потребительском изъятии подходящих фрагментов, а во всестороннем текстологическом изучении. И еще один момент....сегодня читал комментарии под новостью о нашем диалоге....нужно всерьез заняться терминологий, ибо название Кавказская война явно не отражает все многообразие событий, а его замена на русско-кавказскую войну ведет к искусственному нагнетанию напряженности, ибо обывателю как раз не всегда ясно, что с горцами воевала многоэтничная империя, а не русский народ...

ну, все же термин "Кавказская война" устоявшийся в историографии, поэтому аменять его на что-то было бы непродуктивно. Хотя некоторые научные кавказоведческие школы делают такую попытку (например, школа В. Б. Виноградова), но попытка эта, как мне кажется, контрпродуктивна