Теневая экономика на Южном Кавказе в 2019 году

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Я давно занимаюсь теневой экономикой, в частности, Армении и уже написал несколько работ в этом направлении, например обзор “Informal Economy of Armenia Reconsidered” (CAD, 2015), книги «War, Business & Politics. Informal Networks and Formal Institutions in Armenia» (в соавторстве, 2016), «Теневая экономика в Армении» (2017), статью «Трудности постсоветского транзита Армении: разрыв ожиданий с реальностью, экономический спад и теневая экономика» (2019).

В 2018 году в этом блоге я уже публиковал оценки динамики теневой экономики стран Южного Кавказа, в том числе в страновых экономических обзорах. Наиболее интересным может быть: Теневая экономика Армении после революции (28 октября 2018). Также стоит ознакомиться с «Как в 70х гг. на Западе узнали о коррупции в советском Закавказье».

В последнее время я уточнил и незначительно скорректировал свои расчеты, сблизил методологию расчета динамики тени в экономике между странами (из-за разности массива исходных данных она все еще не идентична). Итоговые данные монетарной статистики за 2019 год уже опубликованы, так что на их основе можно сделать новые расчеты по 2019 году. Используется метод Гутманна (1), адаптированный для развивающихся стран с подвижной нормой соотношения наличности и депозитов до востребования. Этот метод чаще всего используется для таких оценок по причине своей непротиворечивости, я же его начал использовать, потому что в 1990е-2000е гг. такие оценки делал экономист Баграт Тунян (2)б (3), поэтому был смысл продолжать эти расчеты. Для начала рассмотрим текущую динамику за последние 6 лет.

Ежемесячные оценки

График 1. Динамика доли теневой экономики в странах Южного Кавказа в ВВП (%, абсолютное значение)

* Источник: расчеты Гранта Микаеляна на основе статистики ЦБ Армении, НБ Грузии и ЦБ Азербайджана

На графике мы можем выделить несколько тенденций. Три страны как находились в трех регистрах, так и остаются. В Грузии доля тени ниже всего, в Армении она выше, в Азербайджане она еще выше. Причем в среднем Армения находилась ровно посередине между двумя другими странами. Однако эти расстояния в последние годы сокращались и к концу 2019 года доля тени в ВВП Армении составляла уже близко к 20%, что заметно меньше, чем в 2014 году. Значительное сокращение тени продемонстрировал и Азербайджан, где доля тени в ВВП снизилась с примерно 65% до менее 40%. В Грузии доля теневой экономики была в целом стабильной и колебалась в районе 10-15% ВВП. Для развивающейся экономики с уровнем дохода близким к Грузии, это очень хороший показатель и неудивительно, что его не удается снизить, поскольку после 15% каждый процент дается с трудом. На графике Грузии, однако, можно легко увидеть отдельные явления и факторы, повлиявшие на объем теневой экономики. Например, в конце 2014 года, когда валюты большинства постсоветских стран девальвировались на 20-100%, доля тени в ВВП Грузии заметно выросла. А после президентских выборов 2018 года, когда власть временно стабилизировалась – упала. В Армении заметны тенденции, такие как краткосрочный рост тени после «Апрельской войны», а также «Бархатной революции». В обоих случаях впоследствии снижение доли тени продолжилось. Рассмотрим также относительные тенденции теневой экономики на Южном Кавказе.

Динамика относительного размера теневой экономики в странах Южного Кавказа

График 2. Динамика доли теневой экономики в странах Южного Кавказа в ВВП (%, относительное значение)

* Примечание: относительные значения рассчитаны относительно среднего значения по всем трем странам. Источник: расчеты Гранта Микаеляна на основе статистики ЦБ Армении, НБ Грузии и ЦБ Азербайджана

Как мы видим, график 2 демонстрирует куда более стабильную ситуацию, чем график 1. Краткосрочные колебания можно заметить, но они, как правило, не имеют принципиального характера и в итоге в декабре 2019 года страны закончили примерно с тем же, с чем начинали в январе 2014 года. Учтем также то обстоятельство, что во второй половине 2014-2016 гг. в связи с политической ситуацией, а также динамикой цен на нефть, в регионе был кризис, но к концу 2019 года можно считать его полностью преодоленным.

Этот график довольно интересен тем, что демонстрирует ситуацию в каждой стране по отдельности на фоне усредненной динамики. Тем самым, он позволяет вычленить влияние государственной политики на динамику тени и даже оценить успех отдельных государственных деятелей. На графике 1 видно, что как минимум в Армении и Азербайджане идет устойчивое снижение доли теневой экономики и это, таким образом, можно принять за объективный процесс, тогда как отклонения от тренда будут иметь субъективный характер. Рассмотрим последних трех премьер-министров Армении.

Таблица 1. Результаты деятельности премьер-министров Армении по ограничению теневой экономики*

* На основе динамики относительного значения теневой экономики Армении относительно среднего по региону. «+» означает рост относительного значения тени, а «-» - его сокращение, то есть снижение теневой экономики. Источник – расчеты автора

Стоит отметить, что в марте показатель Карена Карапетяна был еще более выдающимся: 89.2, а с апреля начиная уже революция оказывала возрастающее влияние на хаотизацию денежного обращения и снижала контроль государственных ведомств над экономикой. Пашинян принял ситуацию с уже соотношением 97.4, которое по инерции продолжало ухудшаться вплоть до конца 2018 года. Однако и доведение до этой ситуации тоже в некотором роде его «заслуга», поскольку автором революции был именно он. С другой стороны, на протяжении второй половины 2019 года результат Армении устойчиво улучшался, так что к тому моменту, когда придет время реально подводить итоги правления Пашиняна, скорее всего, он также покажет положительную динамику. А вот Овик Абрамян был не только не успешным премьером, но и неудачливым, поскольку его управление над экономикой сопровождалось постоянными кризисами, ко многим из которых он не имел никакого отношения.

Попробуем рассмотреть также и премьер-министров Грузии, регулярно менявшихся в последнее время. В Грузии ситуация не столь однозначная; значений, подобных Карапетяну там никто не фиксировал, но можно заметить, что Мамука Бахтадзе, имеющий профильное финансовое и экономическое образование, а также соответствующий опыт, зарегистрировал определенный результат, успешным является и Георгий Гахария, причем в его случае свою роль играет и политический фактор стабилизации власти.

Таблица 2. Результаты деятельности премьер-министров Грузии по ограничению теневой экономики*

* На основе динамики относительного значения теневой экономики Грузии относительно среднего по региону. «+» означает рост относительного значения тени, а «-» - его сокращение, то есть снижение теневой экономики. Источник – расчеты автора

В Азербайджане число премьер-министров было меньше, но стоит рассмотреть и их. Я не уверен в том, что данные из таблицы 3 нам о чем-то говорят, поскольку в Азербайджане куда выше влияние президента и именно его политикой являлось ограничение тени, что реализовывалось уже экономическими властями, особенно на протяжении 2018 года. Что же касается последнего премьера – Али Асадова, то в его период заметен рост, но так как срок очень короткий, пока еще рано говорить о том, что это тенденция.

Таблица 3. Результаты деятельности премьер-министров Азербайджана по ограничению теневой экономики*

* На основе динамики относительного значения теневой экономики Грузии относительно среднего по региону. «+» означает рост относительного значения тени, а «-» - его сокращение, то есть снижение теневой экономики. Источник – расчеты автора

Годовые оценки

Для того, чтобы оценивать текущие тенденции больше всего подходят ежемесячные оценки, однако они, как уже было сказано, сильно подвержены текущей политике, отдельным событиям, внешним шокам и так далее. Другое дело – годовые данные. Они позволяют нам оценить динамику в более сглаженном виде и оценить реальные итоги изменений, исключая те или иные колебания в виде успешных периодов, шоков и внешних воздействий.

Таблица 4. Динамика доли теневой экономики в ВВП стран Южного Кавказа, 2014-2019

Источник: расчеты автора на основе статистики ЦБ Армении, НБ Грузии и ЦБ Азербайджана

В 2019 году во всех трех странах имело место сокращение доли тени в экономике. В абсолютных значениях, доля тени в Азербайджане сократилась на 4.1 процентных пункта, в Армении на 3.8, а в Грузии на 3.9. Однако в относительном выражении сокращение тени в Азербайджане составило около 10%, в Армении около 13.5%, а в Грузии 27%. Надо сказать, что это улучшение качества управления в экономике Грузии уже сказывается и на экономике: 2019 год был довольно успешным, если не считать проблемы с туризмом из России, но это уже поздно, учитывая, что отношение населения к власти ухудшилось из-за отсутствия успехов в 2014-6 гг., а такие вещи восстановить сложно. Взглянем также на ситуацию в декабре 2019 года и сравним с предыдущим годом.

Таблица 5. Динамика доли теневой экономики в ВВП стран Южного Кавказа в конце года

В таблице 5 видны чистые изменения, произведенные за 2019 год. Ее отличие от таблицы 4 в том, что на ежегодные данные, приведенные в таблице 4 влияют также изменения, произведенные в 2018 году, тогда как таблица 5 отражает чистую динамику 2019 года. Здесь хорошо видно, что после периода ограничения теневой экономики во второй половине 2018 года, Азербайджан перешел к ее стабилизации на уровне несколько выше одной трети от всей экономики, поскольку дальнейшее сокращение требует более серьезных реформ, что мы знаем и на примере Армении. См. также: Антикоррупционные реформы в Азербайджане и государственный бюджет (8 февраля 2019).

Мы уже увидели, что часть реэкспорта Грузии – по сути реэкспорт теневого сектора Азербайджана и Армении. В случае Армении это наблюдалось до 2004 года, а в Азербайджане – вплоть до 2015 года. Интересно, что начиная с 2010 года Азербайджан собирает два вида статистики по экспорту – одна – оценка таможенными органами, а другая – оценка статистического комитета. Так вот, вплоть до 2015 года экспорт по данным статистического комитета был существенно больше, чем по данным таможенной службы, что позволяет говорить о том, что государство само признает теневой экспорт из Азербайджана. Представим сопоставление этих расхождений.

График 3. Оценка теневого экспорта Азербайджана, на основании расхождений в официальной статистике

Источник: Государственный комитет статистики Азербайджана (Азстат), расчеты автора

Теневая экономика и доходы бюджета

Часто для оценки размера теневой экономики используют сопоставление государственного бюджета и валового внутреннего продукта. Этот метод сильно упрощает действительность, поскольку в разных странах разные налоговые системы и разный размер муниципальных налогов. В зависимости от того, какая часть налогов направляется в центр, меняется и размер государственного бюджета, но это не обязательно означает повышения собираемости налогов. Кроме того, не все сектора платят налоги одинаково: так, сельское хозяйство как правило не облагается налогами, разве что кроме налогов на имущество, землю и ряда других, как правило, не привязанных к объему оборота или производства. Это распространяется на крестьянские хозяйства, а не на агробизнес, но учитывая, что почти все (около 97%) сельское хозяйство на Южном Кавказе представлено именно крестьянскими хозяйствами, этим фактором можно пренебречь.

Кроме того, частью ВВП являются налоги на продукты за вычетом субсидий (что приводит к двойному счету) и косвенно измеряемые услуги финансового посредничества (отрицательные по знаку). Также, учтем, что Армения в 2015 году (и задним числом – с 2012) перешла на СНС-08, в результате чего объем ВВП вырос, а соотношение упало. Грузия перешла на СНС-08 в конце 2019 года и данные по СНС-93 еще доступны. См. также ВВП на душу населения стран Южного Кавказа. Обогнала ли Армения соседей? (8 января 2020).

Итого, думаю, адекватнее всего измерять соотношение доходов консолидированного бюджета с валовой добавленной стоимостью за исключением сельскохозяйственного сектора. Это не совсем то же самое, что соотношение доходов государственного бюджета с ВВП, но мы далее рассмотрим все возможные комбинации. Итоговые цифры не дадут нам возможности напрямую оценить долю теневой экономики, поскольку надо также оценивать совокупное налоговое бремя несельскохозяйственного ВВП, а оно разное в разных странах и отличается по времени, так как регулярно изменяется налоговый кодекс в каждой из стран. Копать так далеко, чтобы отслеживать все изменения налогового законодательства я не буду, такие изменения в каждой из стран производятся чаще чем раз в год, а поэтому ограничимся пока соотношением.

График 4. Консолидированный бюджет и национальные счета стран Южного Кавказа, по показателям

Источник: расчеты автора на основе баз данных World Development Indicators (World Bank) и World Economic Outlook (IMF), а также национальных статистических служб

На основе оценок, приводимых в Doing Business, стоит предполагать, что «нормой» для Армении является примерно 40% (соотношение консолидированного бюджета к валовой добавленной стоимости без сельского хозяйства), а если так, то примерно 22% налогов в 2018 году недоплачено. В случае Грузии многие налоги ниже, так что логичным было бы ожидать соотношения около 37% - и в этом случае недоплачено около 11%. По Азербайджану крайне сложно сказать – уже исходя из графика видно, что показатель очень сильно колеблется в зависимости от цен на нефть и курса маната. Там нужны более глубокие расчеты. До того приведем динамику этих соотношений по отдельным странам Южного Кавказа.

График 5. Консолидированный бюджет и национальные счета стран Южного Кавказа, по странам

Примечания: «Бюджет/ВДС(-А)» означает отношение доходов консолидированного бюджета к валовой добавленной стоимости без сельского хозяйства, «Бюджет/ВДС» - отношение доходов консолидированного бюджета к валовой добавленной стоимости, «Бюджет/ВВП» - отношение доходов консолидированного бюджета к валовому внутреннему продукту, «Бюджет/ВВП (-А)» - отношение доходов консолидированного бюджета к валовому внутреннему продукту с исключением добавленной стоимости сельскохозяйственного сектора. Все показатели в процентах. Источник: расчеты автора на основе баз данных World Development Indicators (World Bank) и World Economic Outlook (IMF), а также национальных статистических служб

Из графика 5 отчетливо видно, что в Азербайджане соотношение доходов бюджета и показателей национальных счетов устойчиво росло на протяжении всего периода независимости, в Армении оно сначала снижалось, а потом (в том числе сейчас) – росло, а в Грузии имелся резкий рост в период Саакашвили, после чего снижение и стабилизация. Причем снижение произошло еще при Саакашвили, а стабилизация – на уровне позднего периода власти Саакашвили. Это отражает то, как сильно снизилась теневая экономика при Саакашвили, но в какой-то момент власти решили ослабить фискальное давление, поскольку оно было чересчур сильным. Кроме того, в бюджете оседали доходы от внешней поддержки и транзита. Они, хотя и не были определяющими, но некоторое влияние все же оказывали.

Другие оценки теневой экономики стран Южного Кавказа

Разумеется, я не единственный, кто делает такие оценки. Есть и другие оценки теневой экономики Южного Кавказа, в том числе как авторов из региона, так и турецких (4) и западных экономистов, среди которых больше всего этим занимался Фридрих Шнейдер (5), (6). Приведу их в сопоставлении со своими оценками. Начнем с Армении.

График 6. Различные оценки динамики доли теневой экономики в ВВП Армении

По Азербайджану также существует несколько разных оценок. Помимо приведенных подсчетов по всему миру, имеется оценка азербайджанского автора Хафиза Гулиева (7), также сделанная на основе метода Гутманна (без модификаций). Поэтому результаты его подсчетов очень похожи на мои, но все же отличаются, особенно в последние годы.

График 7. Различные оценки динамики доли теневой экономики в ВВП Азербайджана

Аналогично и с Грузией – те же глобальные оценки существуют и для Грузии. Я нашел только одну оценку динамики тени местными экспертами (Кбиладзе и Метревели) (8). Они оценивали объем теневого оборота на основе статистических расхождений в торговле, занятости, доходах и расходах домохозяйств. Причем они оценивают долю тени не в ВВП, а в объеме выпуска. Это сопоставимые, но не одинаковые показатели, в ВВП доля тени может несколько отличаться. Но поскольку они этих цифр не привели, их оценка включена в график для сопоставления.

Стоит отметить, что оценки, сделанные на основе метода MIMIC и его модификаций (DYMIMIC и пр.), «не заметили» радикального снижения тени в 2004-7 гг., поскольку в них включено огромное количество косвенных индикаторов. На глобальной выборке это все работает неплохо, но в отдельных случаях, к примеру, в Грузии – это уже практически не работает. См. также Михаил Саакашвили, реформы и экономический рост в Грузии (21 декабря 2017). В остальном – большинство оценок находятся в своем регистре и не отражают тех изменений, которые произошли в Грузии в середине 2000-ых гг.

График 8. Различные оценки динамики доли теневой экономики в ВВП Грузии