Как в 70х гг. на Западе узнали о коррупции в советском Закавказье

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

В сталинский и хрущевский период на Западе доминировало мнение о том, что СССР представляет собой совершенную тоталитарную систему, так называемую «империю зла». Пятьдесят лет назад известный всем Самуэль Хантингтон написал книгу «Политический порядок в изменяющихся обществах», где говорил, что «с точки зрения экономического роста, хуже сверхцентрализованного, жестко выстроенного общества с нечестной бюрократией, может быть лишь такое же общество – с честной бюрократией»[1].

Само выражение в отношении СССР использовал Рональд Рейган, который хорошо знал, что это к СССР фактически неприменимо. Однако уже в брежневский период восприятие СССР как законченного тоталитарного государства начало постепенно размываться. Во многом этому способствовала сама фигура Брежнева, которую в качестве средоточия зла воспринимать очень трудно. Другой причиной были все более частые сообщения о недостатках советского строя, в частности о довольно масштабной коррупции. Заметная часть этих сообщений поступала из южных регионов СССР, в первую очередь из Закавказья. В 1977 году вышла статья Грэгори Гроссмана под названием «Вторая экономика СССР»[2], где автор как раз обратил внимание на это обстоятельство. Также в статье он рассматривал аэрофотосъемку колхоза, где помимо колхозных полей присутствовали и приусадебные участки, плотно пристроенные к домам.

В Советской Армении всего лишь 5-6% всех посевных площадей относились к личным подсобным хозяйствам, но на них была заметно выше урожайность. Кроме того, значительная часть фруктовых деревьев росли на подсобных участках – треть посевных площадей фруктов были на приусадебных участках[3].

Западные ученые и спецслужбы с тех пор все более детально изучали подпольный рынок в СССР и Восточной Европе. Причем они пользовались не только данными, полученными спецслужбами, но и советскими публикациями, в том числе в прессе, также сообщениями иностранных корреспондентов, работавших в СССР, также делались интервью с недавними эмигрантами, прибывшими из СССР, в том числе эмигранты, прибывавшие в СССР в США все опрашивались как в отношении их отношения к советскому режиму и шире – по политическим вопросам, так и на тему их социально-экономического статуса и положения до эмиграции. Наконец, официальные статистические публикации детально анализировались, вплоть до того, что составлялась альтернативная экономическая статистика, которую изучали в Политбюро и даже вроде как считали более достоверной, чем собственную.

Стоит отметить, что подпольным в Советском союзе было, конечно, не только сельское хозяйство, находившееся в «серой зоне» между легальной и нелегальной деятельностью, но и такие услуги, как репетиторство, языковые переводы, бытовое обслуживание, ремонт домов и автомобилей, врачебные услуги, ремесла в городах и селах, добыча золота, охота и ряд других видов деятельности. Кроме того, процветало воровство с предприятий, взяточничество, спекуляция, а также подпольное производство, которым занимались цеховики. Также была колхозная торговля, которая была по сути легализованным рынком, пусть и небольшим. В 1980 году в Советской Армении оборот колхозной торговли составил 4.1% всей торговли, а в 1987 году – 5.5%[4].

Однако, чем именно стали закавказские республики известны в смысле коррупции? Приведу несколько свидетельств, ставших известными именно на Западе.

Грузия

После падения Шеварднадзе, грузинский социолог Георгий Нижарадзе написал статью «Грузия: конец номенклатурной эпохи»[5], где говорилось, что:

… При Мжаванадзе сложилась в основном система формального и неформального распределения власти и ресурсов, которую можно назвать грузинской моделью адаптации к постсталинскому советскому режиму. Система эта сформировалась в ответ на важнейшую трансформацию советского режима, в сущности, переворот — в хрущевские времена партийная номенклатура заняла место на верхушке власти вместо НКВД. Результатом, можно сказать, платой за власть явилась серьезная по сравнению со сталинским периодом либерализация режима; власть сохранила монополию на столпы системы, идеологию и политику, но негласно допустила коммерческую деятельность, официально запрещенную. Так возникли теневая экономика и ее неразлучная спутница, коррупция. Как мне кажется, в Грузии новые правила игры поняли раньше всех.

Коррупция в Грузии была настолько велика, что борьба с ней выплеснулась на страницы прессы, а следом и стала известна в мире. Шеварднадзе, пришедший на смену Мжаванадзе, начал активную борьбу с Мжаванадзе и его коррупционным наследием. Вот что об этом пишет социолог Нижарадзе:

Среди арестованных теневиков, или, как их еще называли, “цеховиков”, были довольно колоритные фигуры. Например, один из них, самый известный и явно талантливый бизнесмен, среди прочего, наладил массовое производство пользующихся бешеным спросом двухрублевых нейлоновых авосек, умещавшихся в кошельке, регулярно выполнял планы, а сверхприбыль брал себе; он был страстным поклонником тбилисского “Динамо”, и грузинские болельщики старшего поколения до сих пор с благодарностью вспоминают, как он переманил из московского “Торпедо” Славу Метревели, чем весьма поспособствовал завоеванию тбилисской командой титула чемпиона страны.[6]

В 1974 году вышла статья Дэвида Лоу под названием «Коррупция в Грузии»[7], где он описал скандал, случившийся в министерстве торговли Грузинской ССР. Министр лично получал в качестве взятки недвижимость. Проверка выявила, что в более чем двух третьих всех случаев решения министерства о лицензировании и выделении средств, были нарушения.

В 1980 году в Австрии вышла книга Михаила Сергеевича Восленского «Номенклатура». Восленский был невозвращенцем, эмигрировавшим из СССР в 1972 году. В книге есть фрагмент о Грузии:

Всякий, кто бывал в Грузии, видел эти непривычно большие приусадебные участки грузинских колхозников, толпу расфранченных фланирующих грузин на улицах Тбилиси, удивлялся непомерным для советского гражданина суммам денег, которые люди довольно легко там тратили. Все знали, что там можно купить и место в вузе, и должность, и диплом об окончании вуза, и даже грамоту о присвоении звания Героя Советского Союза. Продолжалось это и после Сталина, культ которого там был официально сохранен. Немало грузин рассматривали свою республику как некую особую территорию, и нередко приезжий, недоумевавший по поводу непривычных порядков, слышал: "Не нравится Грузия? Поезжай в Советский Союз!" <…> Если не говорить о коррупции и о сталинском культе, была в такой жизни Грузии положительная сторона. Что плохого в том, что людям немножко лучше жилось? Это объяснялось, в переводе на язык марксистской политэкономии, тем, что в Грузии была несколько снижена норма эксплуатации. Но планы-то составлялись в соответствии с общесоюзной нормой. Между тем первый секретарь ЦК КП Грузии, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Мжаванадзе гордо докладывал об их перевыполнении. Все эти рапорты были дутыми. Неразрывно связанное с закономерностью бюрократического планирования очковтирательство достигло здесь, казалось бы, своего апогея: оно шагнуло в Политбюро ЦК КПСС, то есть на самую вершину класса номенклатуры.[8]

Благодаря этой книге на Западе многое узнали о том, как было устроено закрытое распределение товаров, доступных только для советской элиты и вообще о том, какое привилегированное положение эта элита имеет, а также сколько в этом всем есть коррупции.

В начале 1980-ых гг., по мере роста еврейской эмиграции, а также частичной открытости СССР, стали все более доступны антропологические материалы. Исследователи Марс и Алтман изучали культурные аспекты коррупции в Грузии и опубликовали в 1983 году статью об этом[9]. Согласно им, было пять основных дихотомий между ценностями, доминировавшими в Грузии и советской официальной советской догматикой. В их числе были: широкое распространение патрон-клиентских сетей, сравнительно более горизонтальная организация общества, по сравнению с идеальной советской иерархией, непотизм, воспринимавшийся как моральная обязанность в Грузии в противовес пропагандировавшимся универсалистским ценностям.

Азербайджан

В Азербайджане все было шито-крыто, открытых кампаний по борьбе с коррупцией не было. Новые руководители ЦК Компартии Азербайджана не стремились бороться с коррупцией или разглашать внутреннюю кухню; напротив, они пользовались ею. В 1969 году первым секретарем ЦК КП АзССР стал Гейдар Алиев. И сегодня, через 50 лет, его семья управляет Азербайджаном.

Легенды о продаже должностей, что в советское время, что сейчас, ходили все время. Но в советском Азербайджане их запечатлел в некотором роде сторонний наблюдатель – человек, не имевший связи с этой коррупцией, кроме того, в Азербайджане система была настолько коррумпированной, что в конце 1960-ых гг. деньги стали фактически единственным критерием назначения.

В тот период началась волна эмиграции в Израиль, частично разрешенная советскими властями. В начале 1970-ых гг. в Израиль эмигрировал бывший завотделом ЦК КП АзССР Илья Земцов. В 1976 году он опубликовал книгу «Партия или мафия? Разворованная республика»[10]. В этой книге приведены многочисленные подробности о коррупции в Советском Азербайждане – и разворачивающуюся на этом фоне социальную катастрофу, когда люди заживо сжигали себя и жили в нищете.

Он привел «ставки» назначения на определенные должности в республике, существовавшие в 1969 году, на момент прихода Гейдара Алиева к власти в республике. «Каждая должность имеет продажную стоимость». Приведу те цифры, которые там есть (см. в книге, начиная со стр. 26).

Таблица 1. Ставки взяток в Советском Азербайджане на районном уровне, 1969 год

Земцов привел свидетельства как масштабной коррупции, так и морального падения азербайджанской советской элиты районного и министерского уровня. В номенклатуре на уровне районов, по словам Земцова задерживались надолго. Но иногда все же вылетали. Земцов привел случай, когда первый секретарь Наримановского района города Баку Мурадалиев «сгорев» на приписках» был переведен в министры бытового обслуживания. А первый секретарь Октябрьского райкома Баку Мамедов в Москве в сберегательную кассу неосмотрительно положил на имя жены 195 тысяч рублей; он был переведен начальником городской военизированной охраны в Министерство внутренних дел. Первый секретарь Бакинского горкома Аллахвердиев скупал золото у расстрелянного позже валютчика Рокотова, но его пронесло, он стал начальником Госкомитета по профессионально-техническому обучению при Совмине Азербайджана. А его преемник, как оказалось, наряду с 7 членами ЦК и тремя министрами, был постоянным клиентом публичного дома. Впоследствии был назначен министром связи. Между чиновниками было негласное правило, что занятые должности не перекупаются, как правило продавались должности людей, выпадавших из бюрократии. Но был случай, когда секретарь Сабирабадского райкома партии Булаев узнал, что его место продали. Хотя он работал исправно, вовремя платил в ЦК, был на хорошем счету, но его же приятель позарился на богатый район. Он не стал спорить и ушел, должность была продана за 300 тысяч рублей. Но его скромность оценили и через год назначили на более высокую должность – причем бесплатно.

Таблица 2. Прочие ставки в руководстве Азербайджана

С учетом средней зарплаты, составлявшей в Азербайджанской ССР 110 рублей в 1970 г., среднего размера вклада в сберегательных кассах, составлявшего в 1975 г. 941 рубль, и умеренного имущественного расслоения в СССР, ясно, что такие средства законными методами накопить было невозможно. Существование столь больших ставок говорит о том, что, во-первых, существовала система подпольных экономических связей, где такие деньги заработать было возможно, а во-вторых, что в результате взяточничества и клиентелизма новоназначенный чиновник ожидал «отбить», то есть вернуть и приумножить вложенные во взятки средства в течение ближайших лет. Как говорил сам Земцов, «стоимость должностей определялась спросом, а спрос – коррупционными возможностями должности». Кстати говоря, взятки не оставались целиком руководителям, а распределялись потом по всей вертикали. Ставки для министров были следующими:

• Министр торговли – 250 тысяч рублей,
• Министр коммунального хозяйства – 150 тысяч,
• Министр соцобеспечения – 120 тысяч.

Эти цифры были представлены в закрытом докладе Алиева на пленуме ЦК КП Азербайджана 20 марта 1970 года.

Эта практика присутствовала не только в Азербайджанской ССР и в позднем СССР получала все большее распространение. Симон Кордонский написал книгу «Административные рынки в СССР», где подробно описывал как структурное устройство иерархии советской власти, так и все ее неформальные аспекты[11].

Армения

Из Армении практически не было еврейской эмиграции, не было также и громких коррупционных скандалов. Вообще, уровень коррупции в Советской Армении был ниже, чем в других республиках Закавказья, поэтому таких перегибов, как в Грузии и Азербайджане не было.

Однако из Армении была эмиграция самих армян (в брежневское время было разрешено эмигрировать армянам – членам семей прибывших в ходе репатриации 1946-8 гг. и сохранивших иностранное гражданство.

Их эмиграция дала ценный материал для анализа американским исследователям, также, как и эмиграция прочих людей из СССР. Как оказалось, в структуре доходов армян, эмигрировавших из Армении, доля теневых доходов достигала почти двух третьих: согласно исследованию Гроссмана и Тремла, лишь 35.9% доходов эмигрировавших из Армении, приходилось на легитимные источники, - т.е. зарплаты и пенсии, выдаваемые государством. Остальные деньги так или иначе формировались теневым рынком, разного рода частными источниками[12]. Приведу сравнение этих данных в разрезе регионов СССР.

Таблица 3. Доля неформальных доходов жителей СССР на основании анкетных опросов эмигрантов во второй половине 1970-ых гг. (приводится только по домохозяйствам, в которых все взрослые члены заняты)

необходимо учитывать, что данная выборка не может считаться репрезентативной для самих регионов исхода, даже если допустить ее репрезентативность для эмигрантов из них. Тем не менее, результаты исследования интересны тем, что представляют картину теневых доходов в Армянской ССР. Как видно из исследования, наибольший доход в теневом секторе получали лица, имевшие наименьший доход от формально разрешенной деятельности. В этой группе почти 85% доходов образовывалось из частных источников. В то же время, среди 20% с наивысшими формальными доходами уже лишь 48% доходов формировалось из частных источников. К группе с самыми низкими формальными доходами относились колхозники и представители неквалифицированной рабочей силы. Они же в наибольшей степени были вовлечены в теневую экономику.

Среди эмигрантов-армян из Армении, так же, как и среди эмигрантов из других регионов СССР, частные доходы оказались распределены более равномерно, тем самым выполняя функцию сглаживания неравенства. Вероятно, по идеологическим причинам, широкое вовлечение самых бедных колхозников и низшей страты пролетариата в теневую экономику не так сильно волновало коммунистические власти, и именно поэтому они терпимо относились к некоторым формам ее существования.

Столь высокая доля теневых доходов у армян из Армении даже шокировала американских исследователей, поэтому они их выделили в отдельную группу, а представителей других национальностей из Армении включили в группу с другими закавказскими республиками.

Обобщающая статистика

Приведенная информация достаточно внушительна и показывает, сколь велика была коррупция и теневая экономика в советском Закавказье. Однако в то же время, не стоит считать, что вся экономика была такой. В советское время потребительский сектор был достаточно маленьким и ограничивался менее чем половиной ВВП. При этом, тень сконцентрирована в потребительском секторе почти целиком. При этом, далеко не все

Условно говоря, если конечное потребление домашних хозяйств составляло в Советской Армении 45% наблюдаемого ВВП, то теневое потребление (если принять репрезентативность данных о 64% доходов происходящих из неформальных источников) – менее 29%, причем значительная часть этой суммы не подсчитывалась советскими статистическими ведомствами.

Большую часть официальной экономики составляли такие сектора как промышленность, транспорт и пр., где доля теневой экономики была не очень большой. Приведу также динамику теневой экономики по республикам (в % от ВНД). Я привел эти цифры в своей книге на основании данных корейских экономистов[13].