Противостояние интеграционных моделей на Южном Кавказе. Кто в выигрыше?

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Противостояние интеграционных моделей на постсоветском пространстве

На протяжении последних почти уже десяти лет тема выбора интеграционного вектора была одной из самых горячих тем общественно-политических дискуссий как на Южном Кавказе, так и в других регионах постсоветского пространства. Наиболее выпуклым тут является пример Украины, которая недавно, в связи с президентскими выборами 2019 года, вновь дала почву для обсуждений. Может быть интересно ознакомиться с публикациями:

• Уроки «Евромайдана» пять лет спустя. Противостояние России и Запада – причины (22 февраля 2019)
• Чем отличается украинская революция 2014 года от армянской 2018 года? (16 марта 2019)
• Почему украинские выборы важны для всего постсоветского пространства (1 апреля 2019)
• Почему Зеленский не добьется успеха в экономике и не будет другом Москвы (22 апреля 2019)

При сверхполитизации вопроса о членстве в том или ином интеграционном объединении, даже нейтральная, научная дискуссия, приобретает политический окрас и становится проблемной.

Вернемся к интеграции. Если проанализировать содержание тех дискуссий, которые шли на постсоветском пространстве вокруг того или иного объединения, то можно сказать, что дискуссия по подписанию Соглашения об ассоциации с ЕС была преимущественно политической и, хотя Европейский союз представил также предварительные оценки экономического эффекта данного соглашения для стран Восточного партнерства, это было скорее на полях.

Чаще всего звучал тезис о «цивилизационном выборе», который вообще не выдерживает никакой критики, учитывая тот факт, что вряд ли можно говорить о разных цивилизациях, да и то, что накладывается все это на общий фон глобализации и заточенность Евразийского союза на конвергенцию с Европейским союзом («Европа от Лиссабона до Владивостока»). То, что это не вышло, ничего принципиально не меняет, поскольку институции Евразийского союза создаются по образу и подобию ЕС, конечно с учетом местной специфики, хотя и внедряются с огромной скоростью.

Другое дело – Евразийский союз. Аргументация российской стороны была преимущественно экономической, возможно, потому что политические (а также, излюбленные исторические) аргументы потенциальными партнерами воспринимаются очень слабо. К концу 2017 года даже в Армении были довольно распространены скептические настроения относительно евразийской интеграции. См. Европейская vs евразийская интеграция в социологии стран Южного Кавказа.

Само рассмотрение проблемы интеграции в парадигме «выбора» предполагает игру с нулевой суммой. Страна «должна» сделать выбор между двумя блоками и, выбрав один, она теряет возможность сотрудничества с другим. В определенных случаях сумма может даже быть отрицательной: потеря на одном направлении больше, чем приобретение на другом. Именно это можно сказать про случай Украины. В игру с положительной суммой смогла сыграть только Армения, которая сумела приобрести, пусть и немного, на европейском направлении (подписав аналог ассоциативного соглашения с исключением его торговой части), и в то же время, стала равноправным членом Евразийского союза.

Однако здесь и кроется тот факт, что выбор не был симметричным. Если Москва предлагала постсоветским странам полноценное членство в Евразийском союзе, то Брюссель предлагал подписать торговое и отчасти – таможенное соглашение, не беря на себя серьезных обязательств. В то же время Европейский союз по населению в три раза больше Евразийского, а по валовому внутреннему продукту – почти в десять раз в номинале и в четыре раза – в паритете.

Южный Кавказ и дилемма внешнеэкономической интеграции

Как бы там ни было, эти дебаты отгремели уже почти шесть лет назад – и сегодня Армения является членом Евразийского Союза, Грузия имеет ассоциацию с Европейским Союзом, а Азербайджан в итоге решил не присоединяться ни к кому, сфокусировавшись на своем суверенитете, Азербайджан также стал членом Движения неприсоединения. Все это произошло практически одновременно: осенью 2013 года подписываются первые договора, а уже в 2014 соглашения начинают постепенно вступать в силу. Евразийский союз официально был учрежден в начале 2015 года, на базе Таможенного союза Евразэс, а отдельные положения вступают в силу до сих пор. Также было и с европейской ассоциацией Грузии, которая преодолела очередной крупный рубеж в 2017 году, но некоторые положения до сих пор в процессе.

Одновременно идет процесс перестройки экономики для ее адаптации к новым условиям – и этот процесс пока не завершен. Все вышесказанное означает, что все эффекты от членства страны пока не успели ощутить, степень влияния внешней интеграции на экономику еще будет расти в ближайшие годы и, вероятно, лишь лет через пять выйдет на пик. Также, стоит учитывать, что в принципе не обязательно, что данное влияние будет позитивным. Однако о том, что уже имеется, можно говорить. На данный момент можно говорить о результатах за прошедшие пять лет – с 2014 по 2018 год включительно.

Экономики Южного Кавказа очень похожи друг на друга. На первый взгляд это не так: грузинская экономика уже имеет определенное лицо, азербайджанская экономика четко ориентирована на энергоресурсы, а армянская почти полностью изолирована Турцией и Азербайджаном.

Во-первых, у экономик стран Южного Кавказа схожий генезис. Они были в значительной мере созданы в советский период, а в 1990-е гг. испытали влияние войн, энергетических кризисов и трансформационный спад, вызванный сменой экономической модели и обвалом советских государственных институтов по управлению экономикой. Суммарно страны Южного Кавказа потеряли от 60% до 80% ВВП в первой половине 1990-ых гг.

Во-вторых, размер экономик отличается не очень значительно. По населению страны отличаются максимум в два раза, а по ВВП на душу населения и того меньше.

В-третьих, все три страны экспортируют сырье. Если Азербайджан экспортирует в основном нефть, газ и нефтепродукты, то Грузия и особенно Армения экспортируют металлы. Общее – то, что доля продуктов с добавленной стоимостью в экспорте всех трех стран невелика.

В-четвертых, мало отличается уровень жизни. Уровень зарплат в странах Южного Кавказа и прочие показатели, характеризующие уровень потребления близки друг к другу.

В-пятых, страны Южного Кавказа импортируют почти все, что потребляют, и здесь дело не в том, что страны малы, а в том, что чаще всего технологически они не способны произвести даже самые простые продукты, а вся политэкономия подталкивает их элиты к опоре на импорт.

Приведу количественные показатели для иллюстрации данных тезисов. Спад экономики можно оценить на графике ниже (приведен пример Грузии):

График 1. Динамика ВВП Грузии, 1965-2018 (индекс, 2010=100)

Источник: Экономика Грузии – итоги 2018 года (3 января 2019). Для спада ВВП Армении см. «Экономика Армении, 1817-2017. Реконструкция». См. также: Позднесоветский кризис и далее. Почему Армения не смогла стать успешной экономикой

Таблица 1. ВВП на душу населения в признанных странах Южного Кавказа, 2018

Примечание: данные приведены в долларах, текущие цены, по обменному курсу. Графа «с уточнением населения» основана на рассчитанной автором среднегодовой численности населения на 2018 год. Источник исходных данных по валовому внутреннему продукту за 2018 год – World Economic Outlook (IMF), April 2019 database, оценки предварительные.

Касательно численности населения, читатель может ознакомиться со следующими записями:

• Население Армении завышено на 200 тысяч человек
• Наличное население Армении составляет 2,801 тыс. человек
• Политизация статистики, некорректная перепись и методологические проблемы исказили население Грузии
• 10-миллионный Азербайджан?

Таблица 2. Уровень зарплат в странах Южного Кавказа, 2018

Примечание: данные по Армении и Азербайджану – основаны на окончательных годовых данных, а по Грузии – на оценке, учитывая поквартальную динамику зарплат (годовые еще не опубликованы).

У каждой из стран есть свои конкурентные преимущества и слабости, но их число не столь велико, чтобы нивелировать вышеприведенные сходства. Краткий список этих особенностей будет выглядеть так:

Таблица 3. Конкурентные преимущества и слабости каждой из экономик Южного Кавказа

Таким образом, в одном, географически компактном регионе со схожей историей и культурой, реализуются одновременно три разнонаправленные интеграционные стратегии, что делает регион идеальной площадкой для сравнения их эффективности. Период 2014-2018 гг. был довольно сложным для стран региона, поскольку характеризовался резким снижением цен на сырье и снижением притока трансфертов, а также девальвацией национальных валют. Четыре года, прошедших с момента выбора интеграционных моделей все еще небольшой срок для того, чтобы сформировать исчерпывающее представление о плюсах и минусах всех трех подходов. Тем не менее, висящий в воздухе вопрос относительно результативности той или иной модели интеграции требует своего, пусть и предварительного ответа. В первую очередь в экономической плоскости.

Экономическая динамика в период интеграции

Рассмотрим ситуацию в макроэкономике. Начнем с динамики ВВП.

Таблица 4. Темпы роста ВВП стран Южного Кавказа в 2010-2018

Примечания: рост ВВП в % к прошлому году. За 2018 год оценки предварительные. Здесь и далее: темпы роста приводятся в реальном выражении, с поправкой на инфляцию/дефлятор. Источники: МВФ, ЦБ Азербайджана, Армстат, Грузстат

Начиная с 2015 года самые худшие результаты показывает Азербайджан, причем как нефтяной, так и ненефтяной сектор экономики, в то время как Армения и Грузия продолжают движение примерно с тем же темпом, хотя период 2014-2016 гг. был довольно тяжелым в экономическом плане. В частности, экономика Армении испытала влияния ряда внешних шоков: кризис на сырьевом рынке 2014-6 гг., «Апрельская война» 2016 года и «Бархатная революция» 2018 года. Рассмотрим усредненную динамику по 4-5 летним периодам с 2006 года.

Таблица 5. Среднегодовые темпы роста ВВП и промышленности стран Южного Кавказа, 2006-2018 гг.

Источник: Расчеты автора на основании национальных и международных данных. см. также Экономические проблемы Азербайджана. Валовый внутренний продукт.

С середины 2000-ых гг. темпы роста экономики Грузии были выше, чем у Армении. Но в последние годы разрыв стал минимальным – всего 0.1% в год и с большой вероятностью он будет полностью нивелирован в 2019 году. Вышесказанное означает, что в общем виде, наибольший эффект от вступления в интеграцию получила Армения, далее - Грузия и Азербайджан, выполнявший роль контрольной страны, показал наихудшую динамику.

Текст получился очень большим и пришлось его делить на две части. Вторая - посвящена Армении:

• Как вступление в Евразийский Союз повлияло на экономику Армении