Экономисты раскритиковали статистику по безработице на Северном Кавказе
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
Данным Росстата о рекордно низкой безработице в Ингушетии и Чечне нельзя доверять, поскольку они не учитывают неформальную занятость, указала профессор Наталья Зубаревич. В Дагестане статистика занятости упирается в проблему противоречивых данных о трудоспособном населении, отметил экономист Михаил Чернышов.
Как писал "Кавказский узел", Ингушетия, Чечня, Северная Осетия и Дагестан оказались на последних четырех строчках рейтинга занятости населения за декабрь 2019 года, составленного Росстатом. По данным ведомства, уровень безработицы в Ингушетии составляет 26,3%, в Чечне и Северной Осетии - 13,6% и 13,4%, в Дагестане он равен 13%.
Рейтинг Росстата не учитывает неформальную занятость, а на Северном Кавказе она очень высока, указала профессор МГУ, эксперт в сфере социально-экономического развития регионов Наталья Зубаревич. "Рейтинг должен включать какие-нибудь интегральные оценки. А у Росстата - статистические показатели уровня безработицы по методологии Международной организации труда. Эти статистические данные на протяжении ряда лет практически не меняются", - отметила она.
По мнению Зубаревич, адекватных социально-экономических индикаторов оценки ситуации на Кавказе просто не существует - слишком велик в регионах вес теневой экономики. "Более-менее достоверна только бюджетная статистика", - считает Зубаревич. "Полный текст интервью "Зубаревич: На Кавказе Кремль считает не рубли, а риски" опубликован на "Кавказском узле".
По словам Зубаревич, в последний раз Росстат в последний раз проводил обследование неформальной занятости в 2017 году, и он показал, что на Северном Кавказе этот показатель составляет от 40% до 60 %, тогда как в целом по стране - 20%. "Эти два показателя - уровень безработицы по методологии МОТ и уровень неформальной занятости - плохо соотносятся друг с другом. Ведь люди работают где-то, но налогов не платят", - указала профессор корреспонденту "Кавказского узла".
Цифрам Росстата по безработице в Чечне и Ингушетии доверять нельзя, заключила Наталья Зубаревич. "По Дагестану эти показатели можно обсуждать. По другим республикам и регионам ситуация близка к итогам обследования", - считает она.
По данным следствия, ингушские чиновники занижают показатели безработицы. В октябре - ноябре 2018 года тысячи жителей Ингушетии обнаружили, что числятся на работе в государственных унитарных предприятиях. В результате число безработных было занижено на 50 тысяч человек, говорится в материалах дела, переданного в суд в январе.
Данные по Дагестану у Росстата близки к реальным, считает кандидат экономических наук Михаил Чернышов, заведующий Лабораторией проблем пространственного развития Института проблем рынка РАН. "Процентное количество безработных в Дагестане в исследовании отражено почти верно, на уровне 10-13% безработных от численности трудоспособного населения, как и было в последнее десятилетие", - сказал он корреспонденту "Кавказского узла".
При этом Чернышов указал на проблему учета численности трудоспособного населения. "Так, на дагестанском ресурсе Росстата говорится, что число населения республики в трудоспособном возрасте, по данным за 2017 год, составляет 1,845 млн человек. При более чем трехмиллионном населении Дагестанстат четко выделяет трудоспособное население — 1,84 млн чел., моложе трудоспособного 0,8 млн. чел. и старше 0,4 млн. В то же время, в данных, опубликованных на сайте Росстата, речь идет об 1,378 млн человек. То есть большая разница - примерно в полмиллиона жителей. Как указано в рейтинге, Росстат составлял таблицы на основе неких «выборочных опросов рабочей силы». То есть это данные расчетные, и данные региональных ведомств в них откорректированы», - указал экономист.
К разнобою с цифрами по населению Дагестана привело несовершенство методики переписей 2002 и 2010 годов, полагает Михаил Чернышов. "Это несовершенство проводимых двух переписей населения, когда не нужно было предъявлять паспорт, а все записывали со слов жителей. В результате Дагестанстат учел порядка 350 тысяч дагестанцев, которые проживают в других регионах РФ, а остальных - это люди, прописанные в горных районах республики, но живущие в Махачкале и в других городах и равнинных районах, в зонах отгонного животноводства - посчитали дважды", - сообщил экономист.
По его словам, чиновники считали, что завышать численность населения выгодно, но обманулись. "Дополнительное население – это несколько миллиардов дополнительных дотаций в бюджет, еще один округ на выборах в Госдуму и много других «плюшек». Первым на грабли приписок наступил глава Дагестана Рамазан Абдулатипов, когда обнаружил, что за неработающее население (а «мертвые души» налогов с зарплаты, разумеется, не платят) нужно платить в Федеральный фонд обязательного медицинского страхования из бюджета. Получалось, что получали из федерального бюджета деньги на несуществующих жителей и почти все платили в ФОМС за их «лечение». Рамазан Абдулатипов возмутился и поручил провести корректировку, в результате численность жителей Дагестана в медицинской статистике снизилась с 3 до 2,8 млн человек (примерно 350 тысяч «мертвых душ» находятся в трудоспособном возрасте), «сэкономив» бюджету несколько миллиардов рублей. Абдулатипов похвалил комиссию и поручил продолжить работу. Но его вскоре сняли с должности. В результате по разным данным количество жителей значительно отличается", - резюмировал Чернышов.
Чернышов предположил, что в Чечне и Ингушетии ситуация может быть похожей. "Эксперты неоднократно поднимали данный вопрос приведения статистики к реальным цифрам. Например, количество мелкого рогатого скота в Дагестане завышено примерно в два раза. К сожалению, органы власти региона и в центре игнорируют эту неудобную тему", - заявил Михаил Чернышов.
Он указал на то, что с такой разноречивой статистикой сложно строить долгосрочные планы. "Может быть, новое правительство озаботится этой проблемой и перестанет работать в мире придуманных цифр", - добавил Чернышов.