Долгосрочные тенденции динамики общественного мнения в Грузии

2 июня 2018, 10:54

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

На днях IRI (Международный республиканский институт) – американская неправительственная организация, связанная с Республиканской партией – представил результаты опроса, проведенного в Грузии с 10 по 22 апреля. В то же время, в презентации результатов опроса включено также большое количество предыдущих данных – результатов опроса за прошедшие пятнадцать лет, доходящих еще до эпохи Шеварднадзе.

За это время Грузия видела две власти с высочайшим авторитетом, краткосрочную войну, революционные изменения и события, а также экономические успехи и провалы. Рассмотрим ее подробнее, а заодно попытаемся понять, что эта динамика означает и как ее понимать. Еще одно – вместо исходных графиков я вставлю свои, чтобы более адекватно показать изменения общественного мнения на временной шкале, а также – иметь возможность наложить динамику отношения к отдельным институтам друг на друга для большей сопоставимости.

Вся презентация – по ссылке.

Институты, которые менее подвержены конъюнктуре – армия и церковь

Во многих из развивающихся стран – в том числе в странах постсоветского пространства самым высоким уровнем доверия пользуются армия и религиозные учреждения.

Религиозные институты пользуются доверием по двум причинам – во-первых, они символизируют собой идентичность, в том числе и национальную, а во-вторых, как правило они поддерживаются государством, но в отличие от него, не несут негативного шлейфа ошибочных политических решений и сиюминутной борьбы.

Армия в обществах, так или иначе подверженных конфликтам тоже сохраняет высокий рейтинг, поскольку является символом (а чаще всего – и практическим инструментом) физической защиты общества. Некоторые публицисты, которые не очень хорошо разбираются в этих понятиях, очень удивляются этому обстоятельству, считая, что это свидетельствует об отсталости общества или еще чем-то подобном. Такие мнения не имеют под собой никаких оснований.

Армия сохраняет высокий уровень доверия пока она действительно защищает страну, в особенности, если страна нуждается в защите, а церковь – до тех пор, пока существенно не меняется содержание национальной, религиозной и проч. идентичности. Армия при этом скорее символизирует государственную идентичность.

График 1. Институты, пользующиеся наиболее стабильным уровнем доверия

* Процент на графике отражает сумму полного и частичного доверия к институту, а в случае оценки направления развития – долю мнений, что страна развивается полностью или частично в правильном направлении. Розовым цветом отмечен период правления «Единого национального движения» под руководством Саакашвили, а голубым – правление «Грузинской мечты» под руководством Бидзины Иванишвили.

Как мы видим, церковь имеет стабильно высокие показатели, в то время, как показатели уровня доверия к грузинской армии имеют большую амплитуду колебаний. Зная политическую канву событий, мы можем увидеть, как большие средства, вложенные в грузинскую армию, впоследствии привели к военному коллапсу Грузии. Поражение в августе 2008 года негативно сказалось на имидже грузинской армии, но примерно за пять лет в общественном отношении к армии оно было отыграно. В последние пять лет, однако, уровень доверия к армии снижался.

Одной из причин может быть общее снижение доверия ко всем институтам, отсутствие реальной военной угрозы (а соответственно, и необходимости в армии), трансформация национально-государственной идентичности и долгосрочный позитивный тренд развития, который делает менее актуальной стратегию выживания (на которую и ориентированы в первую очередь армия и церковь как институты).

Что касается церкви, то ее показатели более стабильны, но в последние годы и они снижаются. Церковь менее армии подвержена общей внутриполитической конъюнктуре, но и здесь определенная связка есть. Корреляция между уровнем доверия к церкви и оценкой динамики развития страны составила 0.28, в случае с армией корреляция несколько выше – 0.35. В обоих случаях мы имеем дело со статистически значимыми величинами, пусть и не очень большими. Наконец, оценка того, в верном ли направлении движется страна, отражает ситуацию в политике страны, чему церковь уже в силу своего статуса, подвержена меньше.

Оценка государственного руководства и политики в стране

Институты политической власти, как правило, гораздо менее стабильны в плане сохранения высокого уровня доверия к ним. В частности, они очень подвержены влиянию политических и экономических изменений в стране, которые в конечном счете могут привести к их делегитимации - или наоборот - росту одобрения (что бывает реже). Динамика уровня одобрения представлена на графике 2.

График 2. Институты политической власти

Как мы видим на этом графике, Революция Роз послужила своеобразным «Большим взрывом» для грузинской политики, где доверие ко всем ключевым институтам политической власти и не только было на уровне 15-20%, а дальше пошли более интересные тренды.

Кстати, см. Грузинская «революция роз» 2003 года и армянская революция 2018 года: сходства и отличия

Политические выводы я сделаю уже в заключении, а здесь выводы будут скорее техническими. Во-первых, понятие «политические партии», к сожалению, очень абстрактное. Оно включает в себя и оппозицию, и власть. Так, в период наиболее глубокого внутриполитического кризиса эпохи Саакашвили – осенью 2007 года – и после выборов января 2008 года, рейтинг «политических партий» подрос. С другой стороны, довольно часто позиции «политических партий» колебались синхронно с властью. Таким образом, это скорее доверие ко всей внутренней политике страны, которое, кстати, всегда остается ограниченным в рамках 50%.

Основными индексами оценки политической власти являются уровень доверия президенту до октября 2012 года – и уровень доверия правительству – после. Характерно, что в данном случае корреляция с оценкой направления развития страны выше. В случае правительства – 0.84, парламента – 0.89, политических партий – 0.72, а президента – 0.51. Однако последняя цифра нерелевантна, поскольку пять лет назад полностью изменилось назначение фигуры президента и фактически мы имеем дело не с одним, а с двумя рядами данных, включенными в один.

Для того, чтобы читать этот график, необходимо учитывать, что примерно с конца 2009 года в Грузии произошло существенное ужесточение политического режима и авторитаризм «работал» на повышение формальных рейтингов, поскольку люди боялись озвучивать свое настоящее мнение, но эти рейтинги были ниже.

Интересно, что после смены власти в конце 2003 года, рейтинг президента, правительства и парламента резко вырос. В то же время, он начал падать довольно быстро и уже через 4 года обвалился примерно в два раза. Это все несмотря на агрессивную пиар-кампанию, заметные успехи в экономике и государственном строительстве. Конечно, были и заметные просчеты, и они во многом обусловили это снижение, но другой причиной является то, что общество, как правило, не стремится к единомыслию в оценке собственного политического руководства. Интересно также, что в период коабитации, уровень доверия к президенту сильно разошелся с парламентом и правительством, затем – краткосрочно сошелся с ними. Наконец, в последние пару лет президент фактически ушел в оппозицию правительству и в условиях низкого рейтинга правительства, получил достаточно высокий уровень одобрения.

Новая власть – партия «Грузинская мечта» и ее лидер Бидзина Иванишвили на первом этапе добились очень высокого рейтинга, но их рейтинг упал быстрее, чем рейтинг Саакашвили. Тому было несколько причин. Во-первых, их правление пришлось на не самый успешный в экономическом отношении период, в том числе и в мировой/региональной экономике. Во-вторых, легитимность была скорее процедурной, чем революционной, хотя оба компонента сочетались. Грузинская мечта пришла к власти на выборах, но через острую борьбу с Саакашвили и таким образом, ее рейтинг являлся антирейтингом Саакашвили, который тогда был очень высок. Она пыталась сохранить остатки харизматической легитимности, создавая имитацию борьбы с ЕНД, но для этого не было ресурсов (сокращение доходов от транзита и американской помощи), ни реальных оснований (очень быстро пресловутое восстановление справедливости было свернуто), ни талантов (Саакашвили был действительно харизматичным, плюс у него гораздо эффективнее была выстроена машина пропаганды).

Ситуация, сложившаяся к настоящему моменту, характеризуется низким уровнем доверия к власти, который, как мне кажется, продолжает снижаться уже в мае-июне, учитывая те политические события, которые происходят в последние дни, когда Квирикашвили удостоился агрессивной встречи на пр. Руставели.

Еще одна важная вещь, которую необходимо извлечь из этого графика. «Патриотическая мобилизация» вследствие войны не работает. Это может действовать только на коротких дистанциях. Да, после войны 2008 года рейтинг институтов власти скакнул вверх, но очень краткосрочно – а в долгосрочном плане это скорее повредило власти. В то же время, мы знаем это и по опыту апреля 2016 года в Армении. Тогда произошел краткосрочный всплеск доверия к власти, но он продлился максимум месяц. Поэтому все ожидания власти, что она может благодаря столкновениям на внешних рубежах заработать какие-то очки, либо мнение оппозиции, что власть может воспользоваться военными эскалациями во внутриполитических целях – не обоснованы.

Судебная и правоохранительная система

Интересна и динамика ситуация с доверием к судебной власти и правоохранительной системе в стране. Правоохранительная система была «визитной карточкой» при Саакашвили, в нее были вложены огромные средства. Но в то же время, она превратилась в инструмент решения политических проблем для власти, что оказывало влияние на ее рейтинг.

График 3. Институты правопорядка и судебной власти

Генеральная прокуратура, которая осуществляла политическое, юридическое и экономическое преследование предшествовавшей элиты, и в 2004, и тем более в 2013 г. пользовалась высоким уровнем доверия, но продлилось это очень недолго – и это свидетельствует о том, что как инструмент для поднятия рейтинга это метод неплохой, но для его удержания – не подходящий. Примечательно, что генеральная прокуратура как правило воспринимается неразрывно с судебной системой (корреляция 0.97) и поскольку ни прошлые, ни нынешние власти, не оказались в состоянии довести качество работы этого института до достаточно высокого уровня, он пользуется доверием лишь четверти населения.

Здесь, как и в прошлых случаях, высока корреляция уровня одобрения институтов с оценкой ситуации в стране. Так, в случае судов корреляция 0.69, генеральной прокуратуры – 0.77, полиции – 0.72. В некотором роде вышесказанное означает, что институты политизированы. И ладно бы связь оценки институтов с оценкой общей ситуации в стране – это логично. Но очень высока корреляция с доверием правительству – 0.95 в случае генеральной прокуратуры, что, как мне кажется, означает, что генпрокуратура воспринимается как исключительно политический инструмент и придаток правительства.

Но самое интересное в случае Грузии – это полиция. Пожалуй, худший институт Грузии времен Шеварднадзе, именно она стала витриной Грузии во времена Саакашвили, построившего полицейское государство в полном смысле этого слова. Рейтинг полиции, быстро достигший 77% (для полиции показатели почти невероятно высокие), начал падать из-за драконовских мер по борьбе с преступностью и убийства Сандро Гвиргвлиани. Он вновь возрос на фоне сначала влияния авторитарной ситуации в стране на общественное мнение в 2010-2012, а затем – на фоне высокого доверия к новой власти. Но и этот ресурс был исчерпан – а к настоящему моменту уровень доверия полиции зафиксировался на нормальном для такого института значении – порядка 50%. В Армении уровень доверия полиции ниже – порядка 31%, но грузинская полиция как институт объективно эффективнее и менее коррумпирована.

Многие в Грузии мне возразят, что рейтинг полиции упал оттого, что она стала хуже работать и вернулась к состоянию времен Шеварднадзе, выросла коррупция и преступность. Это не соответствует действительности. Полиция в Грузии стала работать скорее всего лучше, реже применяет насилие и никак не стала более коррумпированной. Что касается преступности, то приведу следующий показатель – количество преступников по статье «умышленное убийство».

График 4. Динамика числа заключенных по статье «умышленное убийство»

* Источник – Национальная статистическая служба Грузии; Министерство внутренних дел Грузии

Как мы видим, никаких принципиальных изменений здесь нет – ни негативных, ни, впрочем, и позитивных. Незначительный рост числа убийств в последние два года заметен, но это скорее следствие того, что 2015 год был очень спокойным. Другое дело, что изменилось восприятие, так «Рустави-2» всю свою криминальную хронику включают в общие новости, таким образом политизируя криминальную тему по очень понятным причинам – аффиляция «Рустави-2» с Саакашвили, а также его позиционирование как эффективного управляющего в этой сфере.

***

Пожалуй, на этом стоит остановиться – остальное, если руки дойдут, опишу отдельным текстом. Там же будут выводы. Здесь же я позволю сделать себе важное замечание. Сейчас, через пятнадцать лет после «Революции Роз» Грузия все еще в некотором роде остается в парадигме, созданной этой революцией и властью эпохи Саакашвили, который ее определял. Это неудивительно – Саакашвили почти что создал грузинское государство, либо, если быть корректнее – создал институты государственного управления, которые действуют до сих пор. Та политическая сила, которая пришла после него, скорее характеризовалась реформами в социальной сфере, а не в политической, поэтому это не столь заметно.

В то же время, период быстрого экономического роста, восстановления после постсоветского экономического коллапса уже фактически закончен и поэтому на сегодня уже высокие темпы экономического роста ушли в прошлое. 5% ежегодного роста ВВП, которые есть сейчас – показатель вполне приличный, если конечно, он будет фиксироваться достаточно долго.

Парадигма, созданная Саакашвили, тоже быстро уходит в прошлое. Рейтинги политических сил меняются, и они уже показывают, что противостояние «Грузинская мечта» vs «Единое национальное движение» быстро теряет актуальность. Среди причин этого – растущая интернетизация населения и проникновение новых СМИ. Поэтому даже если Саакашвили окажется в состоянии вернуться к власти, он обнаружит совсем другую Грузию чем ту, которой он управлял. И управлять ею по-старому не получится в любом случае – дважды войти в одну и ту же воду невозможно. Более того, фактически Грузия изменилась уже к концу его правления, чего он, видимо, тоже не успел заметить.

Другая тенденция, которая видна – касается нынешних властей. Они быстро делегитимизируются – и в отличие от Саакашвили, который авторитарными методами завышал уровень одобрения, здесь все это видно. Пример Армении показывает, что с низким рейтингом бесконечно править невозможно – вместе с собой Грузинская мечта делегитимировала всю политическую систему, но и это рано или поздно перестанет им помогать. Вопрос только в формировании альтернативной силы.