Тегеранские дни: лица
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
(Завершение)
В Иране я путешествую не для того, чтобы любоваться архитектурой, так как ничего поражающего в иранских зданиях нет. Мне нравятся музеи этой страны, дворцы и вообще все связанное с чудной историей Ирана. Но, наверное, самое привлекательное для меня в соседней стране – ее люди. Неважно, какой они национальности, хотя с тюрками мне общаться намного легче чем с фарсами, курдами или иранскими арабами. Все граждане великой Персии радушны, внутренне мягки и удивительно излучают внутренний свет. Они бедны, но обязательно улыбаются.
Посмотрите, какая она грациозная
И они тоже
Иранская национальная валюта ничтожна – цены на простые товары исчисляются тысячами туменей, но иранцы, прознав во мне гражданина соседнего Азербайджана, оплачивали мой проезд на транспорте, кормили в ресторане и поили чаем на базаре, несмотря на мое смущение и сопротивление. Мне было очень неудобно, так как в кармане у меня денег было явно больше чем и женщины, настойчиво протягивающей мне шашлычное мясо. Я всегда вежливо отказывался, когда в Иране мне предлагали быть гостем.
Два иранских азербайджанца, работают на рынку. Один разливает по стаканчикам чай, зарабатывает на этом, другой, возможно, таскает на себе грузы. И они предлагали мне стать гостем
Приглашение стать гостем – распространенная форма вежливости в этой стране. Под этим приглашением подразумевается бесплатно покушать в ресторане, бесплатно проехать в машине, не платить за проживание в отеле и просто пожить в доме у незнакомого, встреченного на улице иранца.
Интересный мужской типаж в тегеранском базаре
Я писал здесь, что за четыре дня моего недавнего пребывания в Москве мне все-таки нахамила в последний день работница пограничного пункта в аэропорту «Домодедово». Немного, но испортила впечатление от Москвы, приятно удивившей вежливостью жителей.
Торговец мелочевкой у базара внимательно смотрел на мои действия. Кажется, мои манипуляции с смартфоном ему не нравились, но иранец молчал. Да, еще забыл в свое время написать, что я ходил по базару с готовым к фотографированию смартфоном в руке и поэтому дважды меня спрашивали: не русский ли я и не продаю ли смартфон? Наверное, туристы из России этим здесь занимаются. С другой стороны такое кажется маловероятным, так как в Иране все должно быть дешевле чем в России.
В Иране я был дважды по четыре дня, и надеюсь посетить эту страну еще раз, и ни разу я не слышал там от простых граждан или чиновников ничего такого, что можно было бы считать грубостью. Строгость пограничной службы к туристам, нарушающим исламский дресс-код была, но в этой настойчивой требовательности не слышались угрозы или ругань. Москвичка же просто ясно сказала: «и мы не хотим, чтобы вы к нам
больше приезжали». Это в ответ на мои слова о том, что мне мигрантская карта не нужна. Я не нашел эту карту сразу, когда пограничница затребовала карту и решил, что потерял. Сказал, что мне она не нужна. Карта нашлась, она была вложена в паспорт, но свою порцию грубости мне доставили. Заметьте – я же не заявлял ей о каком-то своем недовольстве или нежелании посещать Россию.
Школьники в музее Азади, смотрят стенд с изделиями из иранских минералов. В Иране принято раздельное обучение мальчиков и девочек. Дети чудные, послушные и выполняют указания учителей сразу. Быстро выстраиваются в очередь по свистку преподавателя. Они - будущее этой великой страны
Предлагаю читателям еще раз вернуться со мной в Иран, чтобы вглядеться в лица. Эти граждане восточной страны попали в мой альбом только потому, что я осмелился их фотографировать. Других, меня заинтересовавших людей зафиксировать постеснялся или не было достаточного освещения. Часто делал вид, что снимаю здание или улицу, на самом деле нацеливался на интересную персону.
Милая персиянка, регистрировавшая меня в отеле. Мы пытались общаться, но она не знала азербайджанского языка, только английский. Всегда улыбалась, причем искренне, с интересом. Сейчас она занята решением своих вопросов, и я смог тайно ее сфотографировать. Очень хотелось оставить ее мне на память, чтобы не забылась.
Женщин фотографировать на улицах без их разрешения вообще опасно, так как может подойти полиция или женщина сама пожалуется ей, решив что я к ней пристаю. А просить мне позировать я не решался. Только один раз, увидев в кафе мальчика в майке с надписью «I love Azerrbaijan» я спросил разрешения фотографировать и с удовольствием услышал согласие от мальчика отца – гражданина Ирана. А сын его оказался бакинцем, приехавшим к отцу на каникулы.
Мужчины в тегеранской мечети. Нам предложили усесться на стульях, и мы поднялись с ковров. Потом угощали ароматным чаем. А я смотрел на этих тегеранцев, разговаривавших на фарси и удивлялся тому, насколько у них лица такие же, как у жителей моего Апшерона. Значит, мы один народ, хоть и говорим на разных языках. Часть апшеронцев остаются фарсами (персами). Они не говорят на фарси, их деды прибыли в Баку и его окрестности из Ирана в годы, когда Азербайджан был иранской провинцией.
Завершить рассказы об Иране мне захотелось изображением последнего светского правителя этой страны, шахиншаха Мохаммед Реза Пехлеви. Его нет среди живых, но иранцы его любят, просто обожают. Для меня шахиншах остается символом Ирана со времен моего бакинского детства, когда самой любимой маркой в моей филателистической коллекции была маленькая скромная марка с его изображением. Как раз этим.
Момаммед Реза был противником тюрок, говорят, что обижал иранских азербайджанцев. Но таково предназначение любого государства: ради блага большинства, их спокойствия и благосостояния приходится ущемлять права меньшинства. Так было, есть и будет. Я не в обиде на иранского шаха и желаю иранцам жить свободными, без глупых и бесмыссленных запретов. Хотя бы так как они жили при шахе.