Берка-Чьона в Пасхальную ночь.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
Неотъемлемая часть празднования югоосетинской Пасхи, это так называемая Берка. Этот термин пришел на смену Чъона. «Чъона грузинское слово» - сказал мне один малыш, он еще встретиться нам в этом посте. Хотя и термин Чъона, используют и по сей день
Берка-Чъона это когда в Пасхальную ночь, после 22-23 часов, дети группами ходят по улицам и стучатся, кричат под окнами домов специальные четверостишия- заговоры, а потом поют или станцуют. За это им ссужают крашенные пасхальные яйца, сладости, конфеты а и иногда денежки. Я думаю, что подобная традиция жива и в Грузии. Хотя я спросил пару моих знакомых – он и не слышали о таком. (на этом месте, мои особо патриотично настроенные читатели из соответственных органов, по закону жанра, должны насторожится )
Часам к 11 минувшей Пасхальной Ночи я хотел выйти из дома и пойти в Церковь, отстоять Пасхальную службу, пока батюшка не предал меня анафеме. Я обещал дать ему свой старый компьютер, но компьютерщик, всё никак его не отремонтирует. У самой калитки я вздрогнул от детских воплей и криков, несколько секунд я постоял ошарашенный и только потом начал различать в разноголосье слова «Радаеттут уае айчытае….Бамбаехсут уае каерчыты… сыскуяйает уае карчытае!» ( Выносите яица…. Кто не даст - тот жадина …Спрячь своих ты курочек.. А не то капут им всем»,- вольный перевод авт.)
По решительным выражениям лиц детишек, и торчащих из их поясов и импровизированных «разгрузок», пистолетов и автоматов, я понял, что хохлушкам может не поздоровиться. Я держу японских карликовых, но очень боевых петушков, и сцена боя детей с ними меня просто шокировала. Дети продолжали голосить – «даелае къуыппыл каерчыта …..» (вон на холме курочки - перевод авт.) Чтобы не возвращаться в дом, я решил дать детям яиц , но в денежном эквиваленте. Я трудом покрасил десяток яиц для себя, и отдавать их милитаризованным детям мне совсем не хотелось. Увидев, как я достаю из кармана купюры, дети прекратили свои куплеты. Воцарилось молчание. Ко мне на встречу вылез совсем уж маленький мальчуган и медленно заговорил неожиданно низким голосом: «Нам не нужно денег, ты, что не слышишь?! Яйца….» И толпа заголосила с новой силой «Радаеттут наем айчытае – бабаеттут уае каерчыты». Я вернулся в дом и вынес детям 3 яйца, одно некрашеное и не варенное. Мальчонка, не пожелавший брать денег, взял яйца. Одно, то, что не крашенное, положил в разгрузку, в отсек для гранат.
- Это если кто-то не выглянет на наш крик. Получит яйцом в окно! Поехали ребята! – крикнул он мне на прощание. Дети скрылись во тьме по непролазной грязи моей улицы.
Я постоял в раздумьях на пороге моего дома и услышал сзади шаги. Две девочки лет 7-и и двое мальчиков постарше шли с увесистым пакетом полным разноцветных яиц и конфет.
- Неплохо поработали - подколол я их, про себя назвав АББА по ассоциации с поп квартетом 70-х. И как оказалось совсем не зря. Один их пацанов, скороговоркой и совсем неагрессивно проговорил традиционное четверостишие. Дети встали в полукруг, девочка постарше голосом ведущей шоу «Ледниковый Период» сказала:
- А сейчас мы вам споём – и дети запели «Мае Ирыстон» («Моя Осетия»). Закончили припевом, о том, что невозможно оплатить Родине того, что она дала тебе. Мальчик, немного стесняясь, сказал:
- А она умеет танцевать, и указал на ту, что поменьше.
- Да!? А что именно? Айр- эн- Би? – спросил я и предложил детям зайти во двор - тут света побольше а я сейчас поищу что нить подходящее.
Пока искал на эф-эм музыку в стиле Айр-Эн-Би услышал, что девочка во дворе поёт. Девочка не стала меня дожидаться. Она пела и самозабвенно танцевала. Белая стена соседского дома была явно к месту и танцовщица и аккомпаниатор одновременно, оказалась и еще и хореографом- постановщиком. Она максимально использовала эффект своей тени на стене в своей танцевальной сюите. Остальные дети стояли, хлопали в ритм и даже подпевали. Она танцевала долго и не сбавляла ритма, и как мне показалось, с каждым новым куплетом вводила в танец все новые элементы. Петь девочке становилось труднее, не хватало дыхания. Я, наконец, нашел волну с соответствующей музыкой. Через минут пять уже весь квартет плясал, выделывая замысловатые коленца и жестикулируя, как звезды черного рэпа. На мелодичный шум в мой двор вошла соседка, потом еще одна…. Вышли из машины соседские мужики, выпивающие по случаю Пасхи.
-Э, а чего это мы смотрим! Чего не танцуем?! - проорал во всю пропитую глотку лидер алкосообщества нашего квартала. И навепая «Радаедтут наем айчыта….Чи нае –на-на -на!» адаптированные под Айр-эн-Би, он пустился в пляс.
Когда я взмыленный от танцев с соседками и пьяный от выпивания с соседями, я все таки добрался до Церкви, там уже практически никого не было. Служба закончилась. Прихожане расходились, по пути обсуждая, как я понял, вопросы дальнейшего распространения Православия в Южной Осетии и проблему сектантства. Я не стал к ним подходить. Что бы я им сказал? Что я плясал с детьми и соседками и выпивал с их отцами и мужьями и потому пропустил Пасхальную службу?