Миша на болиде Формулы 3 открыл мост и пообещал вернуть Абхазию. И немного о позиции теневого лидера команды Саакашвили

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

 Президент Грузии Михаил Саакашвили в понедельник 23 ноября, в день шестой годовщины "Революции роз", открыл движение по новому мосту близ селения Игоети Горийского района, проехав по нему на спортивном автомобиле.
Под проливным дождем Саакашвили сел в гоночный автомобиль класса "Formula-3" и проехал на нем через новый мост. Во время движения машину Саакашвили сопровождали еще два болида "Formula-3", в которых сидели охранники президента. Машины с охранниками шли сзади на небольшом расстоянии по обе стороны от автомобиля, которым управлял президент.
После проезда через мост, сняв спортивный шлем, глава государства заявил журналистам, что дорога через этот мост ведет в Абхазию, которая "обязательно вернется в Грузию".

А теперь Гига Бокерия, вне всякого сомнения, одна из главных движущих фигур команды Саакашвили и его интервью НГ..   несколько  характерых мыслей...
  - Вы сказали, что за эти шесть лет были успехи и ошибки — каковы они?

В 2004 году (во время избирательной кампании у национального движения был лозунг "Вернуть себе страну". И главный успех и власти, и общества заключается в том, что мы ее вернули. Не в прямом смысле, конечно, речь идет не о территориях — речь идет о государственности. Нашей большой проблемой на протяжении последних 200 лет было то, что у наших граждан и у нас самих не было ощущения того, что мы являемся хозяевами своей страны, своей судьбы во всех отношениях. И эта проблема осталась даже после развала Советского Союза. Мы не понимали, принадлежат ли нам это правительство, налоги, полиция и так далее. Теперь этой проблемы нет.

Что касается безуспешности — в первую очередь она сказалась в том, что мы пока не смогли создать новую политическую культуру отношений между политическими классами, отношения эти, как и раньше, зачастую просто враждебные. И большая ответственность за это лежит и на правящем политическом классе, потому что мы не сумели это преодолеть. Сейчас мы делаем попытки разрядить эту ситуацию, и думаю, что небезуспешно. Есть еще много направлений, где у нас нет успеха, но именно поэтому реформы должны продолжаться. Был, к примеру, огромный прорыв в сфере образования, мы смогли победить коррупцию и постсоветскую разруху, мы начали строить новую систему — но пока модернизация еще на начальном этапе, так же как и в здравоохранении, и в правовой системе. Например, у нас идет реформа судебной власти, мы только подходим к концу первого этапа, у нас формируются суды присяжных, но не такие, как в России, а без права пересмотра оправдательного приговора в судах верхней инстанции. И это для нас очень важно. Мы к этому долго шли, с 2005 года было проведено много болезненных для традиций нашей бюрократии изменений, а сейчас этот этап заканчивается, но это только первый этап.

И вы считаете, что реформы себя оправдали?

Безусловно. Если есть провалы, то это провалы не из-за реформ, а из-за нехватки реформ.

===Нино Бурджанадзе, Ираклий Окруашвили, Зураб Ногаидели, Эроси Кицмаришвили — они все сейчас в оппозиции. Согласитесь, странно, когда столько людей—единомышленников власти уходит.

Этих людей объединяет не только единомыслие. Точнее, они, может, и единомышленники, но в другом. Их объединяет жажда власти. Они все либо не получили ту власть, которую хотели, либо просто ее потеряли. Я не припомню ни одного случая, когда конфликт возникал из-за идейных разногласий. Естественно, возвращаясь в политическую жизнь уже оппозиционерами, они формулируют свою позицию так, как будто они идейные противники власти, но это не соответствует действительности. Возьмите хоть историю Окруашвили: он обиделся, когда людей, бывших рядом с ним, арестовали за коррупцию. Тогда он это проглотил, и ошибка политического руководства была в том, что на это не обратили внимания. Но он обиделся и начал играть по своим правилам, деградация пошла очень быстро, и тут уже речь идет о большой коррупции. Другие случаи почти идентичны. Госпожа Бурджанадзе хотела иметь свою группу в группе и контролировать ситуацию, причем силами людей, которые были неприемлемы для правящего руководства,— силами сторонников Аслана Абашидзе. Тут просто невозможно было договориться. И она ушла, объявив, что Грузия идет к катастрофе. Была и другая часть политиков, которые после активной фазы войны с Россией посчитали, что дни наши сочтены и что надо быстро перепрыгнуть на другой борт — в случае с Ногаидели, к примеру, это главный мотив. Но во всех этих случаях общество реагировало адекватно.

Вы по-прежнему считаете, что участие грузинских вооруженных сил в этом конфликте было оправданным? И не было других вариантов?

Каких, например? Другие варианты были либо капитуляцией, либо безответственной ошибкой и с военной, и с политической точки зрения. Для людей, которые жили на этой шахматной доске, называемой Южной Осетией, ввод грузинской армии был спасением — это помогло им бежать. Что с ними было бы иначе — неизвестно. Они были заперты в этом мешке, их обстреливали круглые сутки, тут даже не о чем было рассуждать. И потом, вы считаете, что, зная, где тогда находились российские войска, нам надо было сидеть и спокойно на это смотреть? А если бы они быстро продвинулись вперед? Мы бы с вами тут сейчас не разговаривали. Целью всей этой агрессии всегда была не Южная Осетия и даже не Абхазия — их ценность для России либо очень низкая, либо нулевая. Целью всегда был весь регион. А кто мог гарантировать в те дни, когда шла стрельба на территории Грузии и когда к центру Грузии двигались войсковые колонны, кто мог гарантировать, что эта стрельба и эти войска остановятся через час или два, а не пойдут дальше?

А чего вы ждете от европейской интеграции?

В первую очередь мы ждем свободы. Та часть, которая не оккупирована, идет в Европу и в евроатлантическое пространство. Мы идем туда, где люди живут свободно и с достоинством. И это естественно. Многие поколения боролись и умерли за это, а сейчас мы ближе к цели, чем когда-либо за последние 200 лет. И мы обязательно этого добьемся. Возвращение территорий и беженцев займет больше времени, но эта цель будет достигнута за счет того, что остальная часть Грузии будет свободным, процветающим и сильным государством. Вы думаете, мы обижены и хотим отомстить? Вы не правы. Тут уже борьба не на жизнь, а на смерть. Это борьба не только за Абхазию и Цхинвали — это борьба за всю Грузию. А для Москвы это борьба за регион, за возвращение статуса сверхдержавы, за нефть, за газ, за Среднюю Азию — за все. А для Грузии это борьба за нашу страну, за наше будущее.

И так далее.... почему я привел эти отрывки... Бокерия -  лаконично высказал то, что и составляет формальную квинтессенцию команды Саакашвили...