Российская империя. Музеи на Кавказе как политический инструмент
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
Бенедикт Андерсон, автор знаменитого классического исследования «Воображаемые сообщества», писал в своей книге о том, как конструируются национализмы и пытался ответить на вопрос «что делает нацию той ценностью, за которую можно и умереть?».
В ряду институтов власти, которые влияют на то, «как колониальное государство созерцало в воображении свой доминион – природу людей, которыми оно правило, географию своих владений и легитимность своего происхождения», Андерсон называл музеи.
«Музеи и музейное воображение в глубине своей всегда политичны», - отмечал Андерсон.
Отдельные размышления Андерсона о природе музеев можно попробовать распространить на первые кавказские музеи, их специфику и понять их задачи в общей системе управления кавказскими горцами.
Империя сразу же стала проявлять интерес к тем территориям на Кавказе, которые завоевывала. В 1851 году в Тифлисе был учрежден Кавказский отдел Императорского Русского Географического общества, первое из его региональных отделений. Во второй трети столетия правительство выделяло на содержание КО ИРГО 2 тыс. рублей. Довольно большая сумма, позволяющая предположить, что у государства были свои причины, помимо научных и просветительских, для поддержания работы Общества.
В 50-70-е годы XIX века общество работало наиболее активно – была составлена карта Кавказского края, проведены первые исследования по статистике, языкознанию, этнографии региона. Общество издавало альманахи «Сборник сведений о кавказских горцах», «Сборник материалов для описания племен и местностей Кавказа», «Известия КО ИРГО».
Сотрудничество с Обществом считалось престижным – в штат общества, а также в качестве авторов текстов нанимались талантливые ученые или военные, имевшие большой опыт пребывания на Кавказе. Русские ученые и военные описывали адаты горцев, верования, их суды, традиции. Кто-то писал о горском хищничестве, кто-то воспевал благородство кавказских нравов.
В 1852 году в рамках работы КО ИРГО в Тифлисе был создан первый музей - Общий Кавказский Музеум. Изучение кавказских народов через музейные практики должно было послужить для демонстрации уровня русского культурно-политического влияния на Востоке ( а Восток в представлении русской политической элиты включал и Кавказ). Музей в Тифлисе состоял из этнографического, исторического и естественного кабинетов. Составителем этнографической программы был один из директоров музея В.Соллогуб, а зоологической и ботанической – Андрей Бекетов. Александр Блок, внук ученого, называл его «профессор лучших времен Петербургского университета».
Начало этнографическим коллекциям положили граф В.Соллогуб и наместник Кавказский М.С.Воронцов. Последний прислал в дар музею полный черкесский и гурийский костюмы вместе с оружием.
В 1890-е годы был создан первый музей горцев. Его организация неслучайно связана с именем полковника Кубанского казачьего войска И.Д. Попко, командира Псекупского полка: военные были призваны не только завоевывать новые территории, но и выполнять здесь свою «цивилизаторскую миссию». Попко нашел время для организации музея горцев и в штаб - квартиру Псекупского полка в станице Ключевой (ныне Горячий ключ) начали поступать первые экспонаты для будущего музея. Их количество увеличивалось, и стал вопрос о месте хранения. Решение пришло простое и оригинальное. На полковой двор привезли горскую саклю, где и разместили музей.
Перед его фасадом врыли уцелевшие надгробные памятники. Через три года в музее уже насчитывалось тридцать единиц хранения. Среди экспонатов - предметы быта, земледельческие орудия и экспонаты из эпохи древних греков и генуэзцев.
В 1870-1880-е годы многое делается для археологического изучения Кавказа: проводятся Всероссийском археологические съезды; создается общество любителей археологии, на Кавказе ищут "классические древности", т.е. греческие и латинские надписи.
Новые древние памятники, извлеченные из археологических раскопов и выставленные в музеях, связывающие Кавказ с Урарту или Хеттским царством, вписывались в культурную карту империи, повышая ее престиж. Все это позволяло империи предстать в роли защитника и покровителя местной традиции.
Таким образом, через музеи империя легализовала свое присутствие на Кавказе, и музеи приобретали новое качество – они становились регалиями имперского государства, представляя Кавказ как часть этнографически многообразной России. Музей на Кавказе словно монтировался в политику, выполняя свои функции фиксатора истории или времени. Конечно, не музеи определяли политику Петербурга в регионе, но они были частью этой политики в «переваривании» своими методами и средствами.