Рамадан Мубарак! О мусульманских съездах в Адыгее в 1920-е гг.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
Рамадан Мубарак, дорогие читатели!
Сегодня, как и всегда в начале рамадана, мой пост будет об истории ислама на Северном Кавказе. А именно, о событии, или, вернее, событиях, известных только специалистам – о съездах мусульман и духовенства в Адыгее в первой половине 1920-х гг.
Таких съездов было четыре – в 1922, в 1923 и два съезда в 1925 г.
Советская власть только начинала свое шествие, Адыгея получила автономию, и вопросы взаимоотношений новой власти с мусульманами были одними из важнейших. Многие начинания советской власти встречали сопротивление традиций, среди которых ведущее место принадлежало традициям религиозным.
В первой половине 1920-х гг. советская политика в отношении мусульман была комплиментарной. «Стратегической задачей большевиков на первом этапе было не только, а возмож-но, и не столько подчинить себе мусульман, но и найти с ними общий язык, заполучить мусульманские народы в качестве союзников по борьбе с внутренним врагом — белым движением, а так- же для реализации своей стратегической цели — распространения на Востоке мировой революции». (А. Малашенко)
2 ноября 1917 г. было принято подписанное В. Лениным обращение «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», где особо отмечалось: «отныне ваши верования и обычая, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными». Большевики оказались способны на широкие жесты, которые способствовали привлечению на их сторону мусульман. По решению Совнаркома в декабре 1917 г. мусульманам был возвращен уникальный экземпляр «Корана Османа», хранящийся в Петербурге в Государственной публичной библиотеке еще со времен туркестанского губернаторства А. Кауфмана. В начале 1918 г. мусульманам-татарам была возвращена башня Суюмбике в Казани, башкирам — оренбургский «Караван-Сарай».
Вскоре часть мусульманского духовенства выдвинула лозунг «За советскую власть и шариат», который подразумевал, что общность социальных установок коммунизма и ислама позволяет мусульманам сотрудничать с советской властью.
Движение «красных шариатистов», поддержанное И. Сталиным, распространилось на Северном Кавказе — в Дагестане, Кабарде и Чечне, частично в Адыгее. В 1921 г. на съезде Горской Республики С. Киров сказал: «Если вы желаете судиться по шариату, это дело ваше в том смысле, что, очевидно, только такая форма суда в данном случае понятна народу».
В первой половине 1920-х гг. на Кавказе работали мечети, духовенство работает в органах образования и суда, участвует в образовательных и социальных проектах советской власти.
В такой обстановке духовенство Адыгеи и проводит свои съезды. Повестка этих съездов насыщенна, и формат блога не позволяет написать об этом во всех подробностях. Отмечу, что проведению съездов придавалось большое значение, они были санкционированы местными партийными и советскими органами, а местная пресса, прежде всего газета «Черкесская правда», обеспечивала съездам, я бы даже сказала, агрессивное информационное сопровождение. На съездах обсуждались вопросы самого разного характера – от значения Сунны для ислама до уплаты калыма и прав женщин по исламу, от уменьшения намазов в пути до того, как собирать и распределять закят. Судя по имеющимся источникам, атмосфера съездов была суперэмоциональной, люди кричали, перебивали друг друга и спорили иногда и до неприличия.
"Черкесская правда" в 1922 году писала о Съезде шариатистов.
Особенно эмоционально прошел 4 съезд, названный Дискуссионным. Съезд состоялся в 1925 году в ауле Хатукай. Стенограмма съезда – отдельная история. пожалуй, никогда прежде собрания у адыгов не проходили с таким нарушением этикета по линии «старший-младший».
В историографии считается, что 4 съезд завершил раскол между духовенством, окончательно обозначив водораздел между т.н. «прогрессивным» («шариатисты-прогрессисты») и «реакционным» духовенством. Первые, якобы, поддержали советскую власть и модернизировались, выступая за упрощение обрядности, права женщины и образование, а вторые, якобы косные и отсталые, держатся за старое и думают только о том, как присвоить доходы трудящихся. На самом деле такие характеристики были навязаны сверху, и съезд только демонстрирует, как виртуозно можно перевести разногласия между различными группами духовенства в русло идеологического противостояния.
Если мы посмотрим на повестку всех съездов, то можно вычленить вопросы, через обсуждение которых духовенство старалось сохранить умму. Это вопросы 1)о создании муфтиата, 2)о сохранении мусульманского образования в частным порядке 3) о сохранении внутренней сущности закята и об удержании экономических позиций духовенства.
Если на первом съезде удалось провести вопрос о создании муфтиата (Шариатского совета), сохранить обучение Корану и исламу частным образом, то уже четвертый съезд фактически все эти решения свернул. Духовное управление, едва просуществовавшее год, было ликвидировано, медресе решили не создавать, а выплата закята из религиозной обязанности, имевшей духовный смысл, превратилась в обычный благотворительный взнос, который собирает не мулла, а чиновник и передает не нуждающимся мусульманам, а в комитеты крестьянской взаимопомощи на трактора и сеноскосилки.
Что касается прогрессистов и реакционеров, уже во второй половине 1920-х советской власти оказались не нужны ни те, ни другие. Они прошли одинаковый путь – от вытеснения на периферию общественной жизни через лишение избирательных прав до прямых репрессий и ссылок в начале 1930-х гг.