Архивное. Закят и ККОВы.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Уже несколько недель хожу работать с архивными документами в Национальный архив Республики Адыгея, в корпус, где хранятся дела бывшего Партархива, ищу документы по 1920-м гг., а именно по истории ислама в Адыгее.  Когда-то, во времена СССР, особенно в 1960-1970-х гг, Партархив был святая святых. куда обычному смертному вход был категорически запрещен, а те историки, которым все же удавалось добраться до заветных документов, либо сталкивались с ограничением по выдаче дел, либо с грифом «строго-секретно», либо с резолюцией «в читальный зал не выдавать».

Сегодня ситуация изменилась, и можно устроить себе настоящий пир, потому что можно получить почти все! И я удивлена, почему в архиве нет толп исследователей и студентов.

Так вот, материала по истории 1920-х годов очень много, и я думаю, настанет час, когда с учетом современных методологий, многие темы, казалось бы, набившие оскомину, засияют новыми красками. Чего стоят только рассекреченные приложения к протоколам партбюро, расшифровки стенограмм местных пленумов и отчеты, направляемые в Ростов!  

Среди многих уникальных текстов меня опять задел за живое сюжет, связанный с деятельностью ККОВов (КРЕСТЬЯНСКИХ КОМИТЕТОВ ОБЩЕСТВЕННОЙ ВЗАИМОПОМОЩИ). Сами по себе ККОВы были не так уже плохи, но почему-то категорически не принимались местным черкесским населением в начале 1920-х гг, их строительство шло тяжело, искусственно, с рассыпающихся архивных страниц словно слышишь голоса горцев, искренне не понимающих, зачем их насильственно загоняют в ККОВ.  

Так вот, ККОВы – это « массовые общественно-государственные» организации, созданные по всей стране для того, чтобы помогать слабым - крестьянам, у которых хлипкое хозяйство, инвалидам, вдовам, сиротам, семьям красноармейцев.  

ККОВы были созданы Декретом СНК РСФСР от 14.5.1921. Задумка была такова, чтобы ККОВы, опираясь на общинные традиции, стимулировали бы крестьян самих решать свои проблемы.  ККОВы должны были создавать свои натуральные и денежные фонды, привлекать экономически более сильные хозяйства для помощи более слабым.  

Согласно указаниям свыше, все жители аулов, не лишённые гражданских прав, автоматически становились членами КОВов и были обязаны участвовать. 

Черкесы ККОвы, судя по архивным документам, не приняли. Не приняли и не поняли. На аульских собраниях то и дело раздавались голоса о том, что у нас и так развит обычай взаимопомощи и непонятно, почему государство должно нам указывать, кому, когда  и в какой форме оказывать помощь.

Местные партийные боссы 1920-х ( а кто такие местные партийные боссы 1920- х годов - это отдельная история) с горечью признавали, что в черкесских аулах нет обездоленных бедняков, нет сильного классового расслоения, поэтому надо делать ставку на расслоение возрастное. Т.е. оторвать молодежь от старших, от почетных стариков, от духовенства. Кстати, те самые «почетные старики» иногда подвергались аресту за свою агитацию против ККОВов.

«В ауле Блечепсин духовенство, - читаем в документе Лубянки,  - пользуясь растратой и бездействием состава ККОВ, повело агитацию против ККОВ, мотивируя тем, что он не нужен, т.к. есть закят, на каковой и содержится беднота. Кадий Идрисов Забит, весьма авторитетный среди населения, выступал также против ККОВ, говоря, что если и закят передать ККОВу, помощь из него пойдет коммунистам. В результате этих агитаций беднота и середняки также настроены против ККОВ. Аналогичная агитация наблюдается в аулах: Хакурино-Хабль и Ходз». (СВОДКА фактов, характеризующих деятельность духовенства за вторую половину 1926 года).  

Во второй половине 1920-х гг., чтобы усилить финансовое положение ККОВов по всему Кавказу придумали вот что: ушр -закят», (это закят, который платится с продуктов, выращенных  человеком в хозяйстве), традиционно собираемый муллами и распределяемый  между нуждающимися, у мулл отобрать, а передать право сбора должностному лицу. 

Надо сказать, что количество средств, собираемых через закят, было велико. Умар Алиев, председатель Ревкома Карачаево-Черкесской АО, позже - директор Северо-Кавказского краевого НИИ истории, экономики, языка и литературы,  писал в 1927 г., что «в Кабарде за один год урезки от доходных статей духовенства «ушр» в пользу ККОвов – 1923-1928 гг. - составили более 400 тыс. рублей, что чуть ли не равно 50% всего местного дохода Кабарды в год».  

 В Адыгее передачу ушр -закята  ККОвам проталкивали, как могли – созывали съезды, где разделяли духовенство на прогрессивное и реакционное. «Прогрессисты», конечно, были за то, чтобы право сбора закята у духовенства отобрать. И местные власти это тоже вполне устраивало, ибо отнимаем закят, значит, ослабляем духовенство экономически.   

«Разъяснение прогрессистов о том, что ушир-закят, вообще сборы среди мусульман не должны иметь место, так как по Корану закят добровольным порядком передается бедным, вдовам и сиротам без посредства духовенства, имеют известное значение в нежелании населения отдавать зерно в руки мулл». («Совершенно Секретно": Лубянка Сталину о положении в стране (1922-1934 гг), т.3 1925 г., Москва, 2002).  

Потом избирали специальные комиссии, принимающие «шариатские сборы», однако мусульмане не торопились вносить свой закят.  

В общем, ситуация была вялотекущей и неразрешимой. Предписания Оргбюро ВКП (б) «о шариатских сборах» жили своей жизнью, а люди своей. До тех пор, пока само духовенство как класс не перестало существовать в Адыгее. Тогда уже некому было ушр-закят собирать и некому было его перераспределять. И случилось это к концу 1920-х гг.