Про #ЯНеБоюсьСказать, честь женщины и кавказские адаты.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

В социальных сетях набирает обороты флешмоб #ЯНеБоюсьСказать. Его начала 4 июля в Facebook журналист Анастасия Мельниченко, она рассказала о своем переживании насилия и домогательства и предложила женщинам публично поделиться личными историями. Женщины, молодые и взрослые, и мои знакомые, и подруги в том числе, решились в социальных сетях открыто рассказать о пережитом насилии – эмоциональном, сексуальном..Тысячи  историй – от приставаний в метро и до травмирующих трагедий, которых не забыть всю жизнь.. 

В этом посте – что означало на Северном Кавказе «посягательство на честь женщины», кто и как мстил обидчикам по адату, о чем молчали женщины и когда впервые попытались заговорить об этом открыто... 

Достаточно посмотреть ссылки на горские адаты и фольклор, чтобы заметить, что  посягательство и поругание чести женщины само по себе несло сильнейший конфликтогенный потенциал. Оно было способно запустить кровную месть длиною в несколько столетий и разбалансировать отношения внутри не только одной семьи, но и фамилии, и целого рода.  Этнограф Ю.Ю. Карпов заметил, что «неслучайно в фольклоре (например, в преданиях) крайняя форма социального насилия обычно изображается через посягательство стороннего лица на «право первой ночи».  

Понятие "посяга­тельство на честь женщины" включало в том числе и умышленное прикосновение к ней, и срывание с головы платка, и отрезание косы и т.п. В свою очередь общество становилось на сторону женщины, если она убивала обидчика, чтобы защитить свою честь.    

Само по себе даже ненамеренное прикосновение постороннего мужчины к женщине считалось оскорблением. Женщин (если это не матери, жены, сестры, бабушки или тети) не брали под руки, партнеры в танцах не касались друг друга, а если танец парный – то прикосновения допускались только через удлиненные рукава черкески. У многих народов Северного Кавказа бытует притча о путнике, который однажды попросился на ночлег в дом на окраине села, не зная, что хозяйка была дома одна. Хозяйка накормила гостя и постелила чистую постель. Только утром гость понял, что хозяина не было дома, а женщина, чтобы не оскорбить гостя и соблюсти приличия, просидела всю ночь у зажженного фонаря.  Утром, умываясь, гость случайно задел руку хозяйки мизинцем и отрубил себе мизинец, потому что посчитал, что осквернил дом этим случайным прикосновением.

Считалось также неприличным и нарушение privacy женщины, т.е. беседа на близком расстоянии. Как правило, расстояние между беседующими мужчиной и женщиной выдерживалось до 1,5 метров.  

Пожалуй, единственный сценарий, когда допускалось прикосновение мужчины к посторонней женщине, был связан с обрядом прощения кровника. Убийца должен был  рукой или губами прикоснуться к груди пожилой женщины из потерпевшего рода и, таким образом, считался прощенным. Такой обычай, описанный впервые в нартских сказаниях, был известен на всем Северном Кавказе.   

Ущемление чести девушки и женщины задевало каждого члена рода, тейпа, тухума и усиливало родовую солидарность. «Ментальность горцев, основанная на строгой нравственности, предусматривала моральную чистоту тухума и джамаата посредством остракизма аморального представителя или его физического устранения», - пишет Ю.Ю.Карпов. Оскорбление женщины или девушки могло быть смыто только через кровную месть.  Ответственность за месть брал весь клан девушки, которой было нанесено оскорбление. Месть распространялась на всех мужчин оскорбившего клана, в первую очередь, на  отца, сыновей и братьев обидчика.   

Однако, почти невозможно найти в источниках сведения о том, насколько часто и кому девушки или женщины решалась рассказать об оскорблении и, тем более, вынести свою историю в публичное пространство. В самых тяжелых случаях изнасилования, например, похищенной девушки, для нее оказывалась закрыта дорога домой, и рассчитывать на новый брак она практически не могла.  Этим объясняется то, что статистика  судов – как имперских Горских словесных, как и советских, не дает объективную картину. И сейчас, как и 20, и 100 лет назад, немало историй, подобных тем, которыми делятся участницы флешмоба, замалчивается.  

Впервые о пережитом насилии – социальном, домашнем, сексуальном – женщины на Северном Кавказе публично стали говорить в 1920-е гг. Важно, что именно сами женщины говорили от своего имени.  Этому предшествовала большая работа Советской власти по решению «женского вопроса». Вся система сверху донизу – от партийных и советских органов до рядовых пропагандистов – непрерывно ломала, иногда с усердием костоправа, сознание и быт кавказской женщины.  

Женотделы, пункты ликбеза, Комиссии по улучшению труда и быта горянок и нацменок (созданы в 1926г.), выборные кампании и делегатские собрания, коммуны, ТОЗы и ККОВы, женские артели и мастерские, женские клубы…И судебные процессы, в том числе и показательные, в театрах и на заводах, на которых впервые на Кавказе в 1920-е годы слушались дела об изнасилованиях. 

С тех пор многое изменилось, и многое осталось неизменным. Есть и молчание, и стыд, и страх осуждения, и страх столкнуться со злорадством недоброжелателей, и то пресловутое «сама виновата», о котором пишут чуть ли не все участницы флешмоба…Я даже думаю, что в этом флешмобе не будут участвовать девушки с Кавказа. Или будут участвовать единицы. 

 Я не призываю сейчас к публичным исповедям о деликатных сюжетах своей жизни, они не приняты в нашей женской культуре. Но уверена, что девушка, пережившая домогательства и, тем более, насилие, имеет право и должна, как в той визуальной инструкции для школьников младших классов, которую сегодня выложили в ФБ, сказать самой себе: «Ты не должна искать решение сама, ты не должна скрывать, ты не должна стыдиться. Не бойся говорить. Не бойся спрашивать».