Дайджест он-лайн дискуссии "Светское и Религиозное. О новогодних праздниках в Дагестане".

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

29 декабря на КУ прошла дискуссия "Светское и Религиозное. О новогодних праздниках в Дагестане". 

В дискуссии участвовали: Миясат Муслимова — зам.министра печати и информации РД (заочно); Саид Ниналалов, писатель, РД; Марко Шахбанов, журналист, этнограф, Махачкала; Ахмет Ярлыкапов, старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности, МГИМО МИД, Москва; Сергей Маркедонов, доцент РГГУ, политолог, эксперт Российского совета по международным делам, Москва (заочно); Анастасия Митрофанова, профессор, доктор политологических наук, Российский православный университет, Москва; Зияутдин Увайсов (Абу Увайс Хутави), адвокат, Махачкала; Варвара Пахоменко, консультант Международной кризисной группы, Москва; Милрад Фатуллаев, журналист, Москва-Дагестан; Бадма Бюрчиев, журналист «Кавказская политика», Москва.

Фатуллаев отметил, что «почти два десятка лет, особенно последние несколько лет, елка стала неким идеологическим маркером – символом противоборства религиозного (не только исламского) и светского мировоззрений. В авангарде неприятия Нового года оказались верующие-мусульмане, и это обстоятельство объясняется тем, что политический ислам, в отличие от других политических институтов, имеет собственное видение и проект государственного, идеологического обустройства в регионе. Такой характер политического ислама указывает на длительную перспективу противостояния, в центре которого стоит елка».

По его мнению, сторонников сохранения НГ можно разделить на три группы. Первая — те, кто « не вдаются в смысл и историю праздника и относятся к нему как некому рубежу, перед которым подведение итогов года прошедшего и за которым планы на будущее». Вторая группа - «те, кто не принимает НГ, но желают его сохранения в качестве яркого детского праздника». «Но есть и третья категория лиц, которая воспринимает НГ в качестве своеобразного Рубикона, за которым они видят очередной и окончательный этап исламизации Дагестана, которого они не желают допустить», - отметил спикер. 

«Неоднозначное отношение к НГ нашло свое отражение и на географии празднества, подчеркнул Фатуллаев.- В горах и не севере республики его отмечают меньше или вовсе не отмечают. Более лояльное отношение – на юге, равнине и особенно в городах. О том, как к нему относятся в крупных городах можно судить по салютам и стрельбе в новогоднюю ночь». 

Абу Увайс Хутави считает, что «вопрос о том, отмечать ли Новый год по григорианскому календарю мусульманам, должен решаться самими мусульманами в лице своих духовных авторитетов, которые в принципе уже высказались по этому вопросу и постановили, что мусульманам запрещено отмечать Новый год. Вмешиваться во внутренние решения конфессий, в том числе и мусульманской никто не вправе, в том числе и государство. Поэтому навязывание отмечания Нового года, которые мы видим, со стороны некоторых чиновников абсолютно непродуктивно и является вмешательством в дела религии. Точно также выглядело, если бы мусульмане начали бы объяснять христианам, какие праздники они должны отмечать, а какие нет. Ранее мы сталкивались с тем, что пытались воспрепятствовать мусульманам призывать к своей позиции относительно этого праздника, однако в этом году мы сталкиваемся с тем, что идет попытка заставить детей отмечать этот праздник, даже если они этого не хотят. Поскольку государство не вправе принуждать к празднованию данного события, то конечно же, каждый имеет право выбора. Если он хочет последовать за нормами ислама, то он не будет отмечать, если же не хочет за ними следовать, то отмечать будет».

Для верующих важно мнение религиозных авторитетов, и оно уже высказано, говорит Хутави: «И вмешиваться в их решение люди некомпетентные не должны».

Хутави обратил внимание на то, что призыв не отмечать НГ обращен только к мусульманам. «Призыв не праздновать Новый год обращен только к тем, кто придерживается норм Ислама, и тех, кто либо придерживается другой религии, либо не придерживается никакой не касается». 

Шахбанов заявил, что «большинство светских людей к полемикам вокруг НГ относится равнодушно. Также, как и к большинству призывов, исходящих от тех или иных групп - политических или религиозных. Каждый решает это сам для себя. Я лично НГ не праздную, но дети в школе и детсаде участвуют в праздниках и утренниках. Мое отношение к нему относительно равнодушное, такое же, как и ко всем праздникам. Нужно проще к этому относиться, праздновать или нет - это дело каждого человека в отдельности».

«Некоторые дагестанцы к этому вопросу относятся слишком пристрастно, делают из этого проблему, каковой он на самом деле не является», - сказал Шахбанов.

Некоторые участники дискуссии считают, что Новый год уже утратил свои религиозные коннотации и воспринимается большинством как светский праздник. Так, Ниналалов заметил: «Новогодний праздник никак не связан с конфессией. Для каждой конфессии дата празднования нового года своя. Новый год - абсолютно светский праздник».

«Думаю, что никакого отношения к религии этот праздник и обсуждение вопроса о Новом годе не имеет. Мы живем сегодня мышлением современного нашего общества. И в нашем восприятии Новый год, елка – это не религия. Это праздник, это волшебство, сказка для детей, чудесный домашний праздник, и давать ему другое осмысление, тем более религиозное, - это, по-моему, не очень умно. По сути, это не религиозный вопрос», - сказала Муслимова.

Ярлыкапов пришел к выводу, что ««новогодние полемики» в дагестанском обществе отражают глубинные этнокультурные процессы, происходящие в нем. Во-первых, они свидетельствуют о том, что процессы исламизации в Дагестане переходят от стадии «вширь» (рост количества мечетей, медресе, мулл, имамов и т.д.) к стадии «вглубь», т.е. ислам проникает в саму социальную структуру общества. Идет глубинное переосмысление идентичностей дагестанцами, в основном молодыми, осознавшими себя мусульманами. Советская идентичность, составной частью культурной составляющей которой и был с некоторых пор ритуал празднования Нового года, отвергается молодыми мусульманами. Российская идентичность, в силу ее зыбкости и неоформленности, не может утвердить в данном конкретном случае преемственность с советской».  

Эксперт отметил все более углубляющееся расхождение в дагестанском обществе двух одинаково радикальных частей: ультра-светской и ультра-религиозной: «Полемика между ними все больше и больше уходит в состояние противостояния, когда стороны перестают слышать аргументы друг друга».

«Светский характер государства предполагает, что государство отделено от церкви (от религиозных институтов), - продолжил Ярлыкапов, - что, тем не менее, не означает, что светскость должна утверждаться через агрессивное продвижение чуждых некоторым религиям обычаев/обрядов/ритуалов. Вспомним, что согласно Основному Закону Российской Федерации ни одна идеология не может быть установлена в качестве государственной. Следовательно, Новый год как государственный праздник является выходным для всех граждан страны, а вот праздновать его или воспользоваться им как просто дополнительными выходными – исключительно право гражданина. Государство не может принуждать гражданина праздновать его, да еще и по установленным ритуалам».

Ярлыкапов обратил внимание на то, что ультра-светская позиция является ответной реакцией на слишком агрессивное продвижение религиозной точки зрения на НГ, это « может толкать государство к еще более жесткому продвижению подобных празднеств». «Пространство светскости в республике очевидно сужается и это не может не пугать светских людей. Агрессивное, а иногда насильственное продвижение исламских норм, вызывает точно такое же отторжение», - считает и Пахоменко.

Пахоменко обратила внимание участников дискуссии на то, что «Новый год – это символ, с которым у большинства жителей страны ассоциировались примерно одни и теже моменты: праздничный стол, елка, новогодние фильмы, обращение президента, салют. Этот праздник с советского времени был чуть ли не единственным общим для большинства жителей страны, может быть наряду с 9 мая сейчас. И сейчас он, видимо, воспринимается властями как та самая «скрепа», как что-то, что продолжает связывать Дагестан с Россией.

Рост числа людей, демонстративно отказывающихся отмечать праздник – фундаментальных мусульман, у которых есть своя повестка по многим вопросам, где государство не справляется, вероятно, воспринимается как угроза государству. Особенно это актуально в ситуации крайней слабости государственных институтов в республике, неспособности выполнять свои функции».

«Официально Россия – страна светская и Конституция гарантирует право на свободу совести, - сказала Пахоменко.- Государство не должно вмешиваться в процесс выбора религиозных предпочтений людей, равно как и должно гарантировать возможность исповедовать ту религию, которую им хочется, или не исповедовать никакой. Не вмешиваться до тех пор, пока не нарушается уголовный кодекс. Нежелание праздновать Новый год – дело сугубо личное. И попытка навязать праздник не только незаконна, но еще и может быть контрпродуктивна».

Пахоменко подчеркнула, что полемики вокруг НГ задевают и людей, придерживающихся светского образа жизни. «Светские люди также чувствуют опасения: кто-то не решается устраивать елочные базары из-за угроз боевиков, некоторые школы и детские сады боятся проводить новогодние праздники также видимо из опасений. Получается, что и они не уверены, что государство способно гарантировать и их безопасность». Она считает, что «в Дагестане, пытаясь бороться с «неправильным» исламом, власть в какой-то момент солидаризовалась с «правильным», сдвинув таким образом всю общественную дискуссию в религиозное поле».

Маркедонов считает, что необходимо расширить контексты обсуждения проблемы: «Говоря о "новогодней проблеме", следует обозначить два принципиальных момента. Во-первых, это- не вопрос о том, праздновать или не праздновать определенную дату. Здесь намного более широкая проблема. Соотношение светского государственного начала и религиозного чувства определенной группы российских граждан». государство само весьма способствовало сжиманию светской культурной сферы, не будучи активным в формировании национальной политики страны, понимая ее иногда просто, как фольклорно-этнографическую.

В политике же государственно-конфессиональных отношений нередко все усилия сводятся лишь к своеобразному аутсорсингу- передаче ответственности Духовным управлениям мусульман, у которых есть свой корпоративный интерес. Не стоит и излишне выпячивать общественную и политическую роль РПЦ, это создает прецедент отхода от светских норм, провоцирует их размывание».

Маркедонов считает, что шанс неконфронтационного развития темы возможен, если обе стороны пойдут на компромисс: «Государству не стоит видеть в каждом из не желающих отмечать НГ потенциального террориста или сепаратиста. С другой стороны, не желающим отмечать НГ надо отказаться от идеи навязывания своей «правды» остальным (особенно путем силы или неприятия иного мнения)».

Митрофанова подчеркнула интеграционное значение НГ для такой сложной страны, как Россия. «Технически гражданский новый год – 1 января – это государственный праздник. Не религиозный и не этнический, а общий праздник для российской гражданской нации. В этом качестве он выполняет полезную функцию. Он объединяет все народы России, все религиозные группы, даже все возрастные группы. Нужно поощрять все, что способствует единству, потому что альтернатива единству – гражданская война, что мы и видим на страшном опыте Украины. В большой и разнообразной стране нужны нейтральные праздники, и начало гражданского нового года – это потенциально нейтральный праздник». Митрофанова считает, что наличие одного стандартного (советского) сценария при проведении НГ - это следствие растерянности. «Люди не могут разобраться, кто они такие, что им вообще делать. Кто-то эту проблему решает через то, что цепляется за обычаи своего детства и юности. Кто-то, наоборот, хочет с этим порвать и новую идентичность себе создать. И те, и другие растеряны и напуганы, а поэтому агрессивны. На мой взгляд, всё, что работает на разделение – плохо».

Муслимова также считает, что тема НГ надуманная, а надо сосредоточиться на том, чтобы искать и реализовывать объединяющие проекты: «В обществе столько проблем, которые должны объединять его, и над этим должны работать и люди, признающие светское государство, и те, кто, судя по всему, ориентирован на шариатское государство. Я думаю, мы должны искать темы, которые сближают и объединяют нас в это трудное время. А создавать некий раскол на пустом месте, мне кажется, не совсем правильно».

Говоря о компромиссе сторон, Бюрчиев увидел и культурологический срез проблемы: «С одной стороны, слабеющее государство испытывает страх перед Другим (новыми, еще непонятными для него мусульманами) и прибегает фактически к насилию. С другой стороны, становление новой социальной общности (уммы) нуждается в символических жертвах ("Насилие и священное" Рене Жирар). Дед Мороз, мне кажется, и стал такой жертвой. Т.е. в борьбе со столь явными немусульманскими традициями происходит консолидация». «Государство не должно контролировать празднование НГ. Принуждать к празднику - это вообще звучит странно. Но здесь процесс обоюдный». Эксперт также считает, что «государству следует отказаться от практики принуждения».

Тема компромисса сторон прозвучала в заключительной части дискуссии: «Компромисс заложен в Конституции. Нет принуждения в праздновании НГ. И есть право каждого его отмечать или игнорировать» (Фатуллаев). «Компромисс прописан в Конституции. Никакая идеология не может навязываться другим. Праздновать или нет - дело личного выбора каждого» (Бюрчиев). «Нам нужно просто соблюдать закон. Мы живем в светском государстве, и здесь чьи-либо попытки заставить отказаться от празднования или, наоборот, заставить праздновать – и то, и другое абсолютно абсурдно и бессмысленно». (Муслимова).

Хутави видит проявления компромисса в том, что « каждый должен иметь свободу выбора. Следовать за решениями духовных лидеров мусульман, как суфийского, так и салафитского толка, и отказаться от празднования Нового Года, открыто заявлять об этой своей позиции и призывать других мусульман ее придерживаться, либо последовать за теми, кто призывает праздновать Новый Год и призывать к этому».

«Мне кажется, что принципиальна важно, чтобы власти были на позиции равноудаленности от всех религиозных направлений. Нельзя ни запрещать, ни принуждать. Любой запрет порождает только более радикальные позиции". (Пахоменко)

 «Именно взаимное стремление к цивилизованной дискуссии и есть выход», - сказал Ярлыкапов.

«Нужно обсудить это в обществе, все доводы и аргументы должны быть понятны. При желании такой диалог можно наладить, а не имитировать такую деятельность. Нужно было организовать серьезное, убедительное обсуждение, и не в последний момент,а чуть пораньше. Здесь нет неразрешимых проблем", - говорит Муслимова.

Большинство участников дискуссии сошлись во мнении, что напряжение вокруг НГ есть проявление более глубинных проблем взаимодействия светского и религиозного на Северном Кавказе. «Этот праздник стал определенного катализатором, спровоцировавшим активную реакцию и ортодоксальных мусульман, и светского государства». (Ниналалов).