Горская эстетика и хиджабы.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
Облик столиц Северного Кавказа стремительно меняется в последние годы — речь идет не только об архитектурных преобразованиях, зачастую скорее безвкусных, чем соответствующих ритму, духу и истории того или иного города. Я имею в виду внутреннее наполнение — афиши, баннеры, объявления, витрины, вывески, стелы и памятники и, конечно же, нас самих, горожан, чей облик отражает и наш интеллект, и наши возможности, и наши настроения, наш культурный код и традиции.
Девушки в хиджабах стали такой же неотъемлемой частью городской повседневности на современном Северном Кавказе (особенно на востоке региона), как когда-то в 1990-х девушки, чьим предпочтительным цветом был изысканный черный. Сегодня на Северном Кавказе складывается своя, локальная мода на хиджабы, по цветовой насыщенности и манере ношения не связанная жестко ни с арабской, ни с местной традицией ношения платков и шалей.
В этой связи интересно — как эстетика традиционной для народов Кавказа верхней женской одежды соотносилась с доисламскими представлениями о женской красоте? Должна ли была одежда подчеркивать красоту женщины или ее приглушать?
Главным элементом северокавказского женского костюма было платье. Платье задавало тон всему костюму, собирало его как единый комплекс. Платье символически структурировало его обладательницу, обязывало, особенно у аристократических черкесских сословий, к определенной интонации в широком смысле, с ранних лет культивируя у девушки чувство собственного достоинства.
Платье у ряда народов Кавказа кроилось по типу черкески. Приталенно-расклешенный силуэт отражал принятый на Северном Кавказе эстетический идеал девичьей красоты: девушка должна быть статной, стройной, изящной. Обратим внимание, что платье подчеркивало линию талии.
Рисунок из книги М.З. Азаматовой "Адыгейский народный орнамент". Майкоп, 1960
«Адыгейское платье “сай”, чеченское “гIабали” или “полшу”, ингушское “чукъи” отличаются названиями, но не кроем, который во всех случаях соответствовал черкеске», - пишет историк З.В. Доде в своей статье "Платок и хиджаб. Папаха и чалма" (Этнографическое обозрение. 2013.№4). Не только платье, но и женский бешмет, сходный по крою с платьем, также акцентировал внимание на прелестях женской фигуры.
Для усиления акцента на талии использовался богато декорированный серебряный пояс. Его использовали женщины практически всех возрастов, и только глубокие старухи предпочитали мягкие тканые кушаки или платки.
В фольклорных источниках и дневниках русских военных и чиновников, служивших на Кавказе во второй половине 19в., сохранились сведения о том, каковы были ожидания горского мужчины от женской внешности, о том, какой типаж женщины считался идеальным.
“Горец требует от женщины или, вернее, от девушки не привлекательность лица, а стройную талию, высокий рост и приличную худощавость”, – писал в своих этнографических очерках 1867 г. старший адъютант начальника Кабардинского округа Н.Ф. Грабовский.
Звездана Доде приводит несколько цитат:
“Нартовская Асхина в коротком бешмете стирала на берегу реки белье. А по другому берегу шел пастух, и Асхина поворачивалась к нему то одной стороной, то другой. Соблазнился он ею...” (так говорится в мотиве рождения Сослана)».
“Среди племен этих мест, – говорит ал-Масуди, арабский историк X в., об аланах– нет народа более изысканной наружности, с более чистыми лицами, нет более красивых мужчин и более прекрасных женщин, более стройных, более тонких в поясе, с более ясной линией бедер и ягодиц, и вообще нет народа лучшей внешности, чем этот. Наедине их женщины, как описывают, отличаются сладостностью».
Венгерский ученый Янош Бессе, предпринявший большое путешествие по Кавказу, Крыму, Грузии, Армении и Малой Азии, в 1829 году побывал и в Нальчике. В его книге, вышедшей позже в Париже, мы находим такие строки о черкешенках: "Они красивы, у них легкие и тонкие фигуры, красивейшие глаза, брови красивого рисунка и длинные ресницы".
В прошлом вайнахские мужчины высоко ценили красоту женщин, а жениться на красавице считалось особенно престижным. По сведениям Л. Гарсаева, исследователя костюма чеченцев и ингушей, мужчина, имеющий красивую жену, повышал свои ставки в глазах соплеменников.
Таким образом, на Северном Кавказе мужчины явно или иносказательно обращали внимание на женскую фигуру, шею, чистую и белую кожу, ухоженные длинные волосы, и эти представления отразились в фольклорных текстах в соответствии с эстетическими представлениями каждого народа.
«Эти представления были сходными в разных районах Кавказа, - пишет З. Доде, - Выражение “шея была настолько нежной, что казалась прозрачнее стекла” стало у осетин формульным при определении женской красоты. Аналогичное сравнение использовали аварцы: “В горле льющаяся вода сквозит, т.е. горло прозрачное....Графиня Прасковья Сергеевна Уварова, русский историк и археолог, в середине XIX в. собрала выражения, в которых запечатлены горские представления о женской красоте. Женской шее в них уделялось особое внимание, подчеркивалась не только нежность кожи, но и длина шеи. Чеченцы называли женскую шею “лебединой”, лаки – “оленьей”, аварцы длинную шею уподобляли горлу турецкого кувшина. Своеобразно подчеркивалась красота кожи: аварцы сравнивали белизну девичьей груди с “сыром и серебром”, “облупленной” называли акушинцы гладкокожую женщину. Длину девичьих кос в Дагестане сравнивали с дербентскими стенами. ... Так, в народной балкарской песне густота девичьих ресниц и бровей сравнивается с птичьими крыльями, черные глаза – со спелыми вишнями, а стройный стан – с тополем».
Тема женской некрасивости также присутствует в народных песнях, но эта тема неразвита. Так, например, в аварской шуточной песне неуклюжие движения девушки сравнивали с походкой “мокрой квочки”, полный стан – с “винной бочкой” и т.п.
З. Доде обратила внимание, что до распространения норм Ислама женская красота была открыта для созерцания — ей восхищались, в повседневной речи о ней допускалось сдержанно или иносказательно говорить, о ней пели в песнях и слагали легенды. Да и некоторые неотредактированные сказания из нартского эпоса, хранящиеся в фондах региональных институтов, содержат весьма прозрачные эротические намеки.
Когда в горах Кавказа стал распространяться Ислам, то мусульманская поэзия, особенно в Дагестане, принесла сюда не только новый поэтический язык, метафоры, свойственные персидской традиции, но и новые образы — теперь уже стала культивироваться женская красота, доступная только одному мужчине и ограниченному числу родственников (отцу, сыну, брату), но закрытая для посторонних глаз. “Под запретом видеть райские цветы” - таковым стал новый идеал. В аскетичный мир горцев со свойственными ему представлениям о красоте пришла новая эротическая эстетика.
В этой связи интересно — как будет развиваться женская исламская мода на Кавказе? Что в ней будет от горского, традиционного, и будет ли вообще? А что — от связанного с предписаниями Ислама?