Кавказский аул, каким его увидели русские классики

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

 О влиянии Кавказа на развитие русской литературы написано очень много. Пожалуй, эта тема, которая никогда не была периферийной для литературоведения –  ни в советский, ни в современный период. Позиция русских писателей, восхищавшихся первозданной природой Кавказа, людьми, высшей ценностью которых была внутренняя свобода, их характерами и обычаям, в течение ни одного века формировала представления россиян  о Кавказе.

Кроме всего прочего, тексты русских классиков о Кавказе можно считать и идеальными образцами коммуникации. Создавая речевую среду своих героев, они вводили в лексику  русского политического и культурного класса слова тюркского, арабского, кавказского происхождения, бытовавшие в регионе. Так когда-то чужие слова – аул, аманат, бурка, джигит, черкеска и др. - становились привычными для лексикона русской элиты, а через язык менялось отношение русской интеллектуальной элиты к народам Кавказа.  Специалисты пишут о феномене  речевого поведения русских писателей на Кавказе, о том,  что они сформировали особую модель поведения элитарной языковой личности на Кавказе.

С этого дня в своем блоге я буду несколько раз в месяц давать посты, в которых вместе с читателями попытаюсь понять, через какие слова русским классикам 19 века открывалась  та или иная грань культуры народов Кавказа.

Начнем со слова "АУЛ".

«Уздечки мертвые гремят,

Чернеют бурки, блещут брони,

Кипят оседланные кони,

К набегу весь аул готов,

И дикие питомцы брани

Рекою хлынули с холмов

И скачут по брегам Кубани

Сбирать насильственные дани» (Пушкин, Кавказский пленник)

«Дают дорогу пришлецу –

И скорбному старик отцу

Так молвил, важный и спокойный:

Прошло тому тринадцать лет,

Как ты, в аул чужой пришед,

Вручил мне слабого младенца,

Чтоб воспитаньем из него

Я сделал храброго чеченца» (Пушкин, Тазит)

«Сгорел аул – и слух о нем исчез;

Его сыны рассыпаны в чужбине.

Лишь иногда в туманный день черкес

Об нем, вздохнув, рассказывает ныне

При малых детях. И чужих небес

Питомец, проезжая по пустыне,

Напрасно молвит казаку: «Скажи,

Не знаешь ли аула Бастунджи?» (Лермонтов, Аул Бастунджи)

«В большом ауле, под горою,

Близ саклей дымных и простых,

Черкесы позднею порою

Сидят – о конях удалых

Заводят речь, о метких стрелах,

О разоренных ими селах…» (Лермонтов, Кавказский пленник).

«Да это после. Мне было лет пятнадцать, когда по аулам стали ходить мюриды. Они били по камням деревянными шашками и кричали: «Мусульмане, хазават!». Чеченцы все перешли к мюридам, и аварцы стали переходить  к ним» (Толстой, Хаджи-Мурат).

 «После напряжения похода, не столько физического, сколько духовного, потому что Шамиль, несмотря на гласное признание своего похода победой, знал, что поход его был неудачен, что много аулов чеченских сожжены и разорены…»  (Толстой, Хаджи-Мурат).  

«Пиши: родился в Цельмесе, аул небольшой, с ослиную голову, как у нас говорят в горах, - начал он» (Толстой, Хаджи-Мурат).

«Проезжая по аулу, он чувствовал на себе тысячи устремленных глаз, но его глаза не смотрели ни на кого» (Толстой, Хаджи-Мурат).

 Источник: Джаубаева Ф.И. Экзотическая лексика в произведениях русских писателей о Кавказе. Опыт словаря. Ставрополь, 2008 

Фото из коллекции Низами Ибраимова на фейсбуке