Северный Кавказ. Люди топографической периферии. Охотник,"человек-загадка"
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
Охота, в отличие от пастушества, считалась у горцев престижной профессией, занятие охотой с его постоянными рисками столкновения с дикими животными выделяло человека из общей массы общинников.
На Северном Кавказе немало мест, названных в честь охотников. Например, в Абхазии одна местность называется «Место, где охотился Тания. Здесь он убил много туров».
Охотники были людьми авторитетными, и нередко представители горской аристократии привлекали известных охотников в качестве посредников и переговорщиков. Ипостась медиатора – одна из социальных ролей охотника в горском обществе.
Высокий статус профессионального охотника сохранился и в советское время, более того, он приобрел новые смысловые оттенки. В СССР охота была одним из способов развлечений советских партийных боссов – двух-трехдневное совместное времяпрепровождение вдали от аулов и поселков на какое-то время создавало иллюзию замкнутой артели, связанной общей целью. Кроме того, охота сокращала дистанцию между людьми разных социальных уровней, существующую в реальной жизни.
Охотник, включенный в эту систему, таким образом, способствовал коммуникации местной администрации с высокими гостями, получал доступ к миру власти и приобретал у односельчан высокий статус.
Высокий престиж, закрепившийся за охотой, объяснялся тем, что в условиях высокогорья это занятие было сопряжено с риском.
«Если представить себе ту опасность, которой должен подвергаться охотник за турами, сернами, медведями без всякой мысли о выгоде,… то личность абхаза-охотника делается какой-то необъяснимой загадкой», - писал абхазский журналист и общественный деятель 1920-х гг. Симон Басария.
Для русской аристократии охота в кавказских лесах стала любимым развлечением. Правда, это были уже другие традиции, табу и мотивации...
Кубанская охота в присутствии Е. И. В. Вел. Князя Сергея Михайловича. Группа охотников. «Великому князю в этот день тоже сильно повезло. Хотя он и не нашел зубра, зато набрел на спящего оленя и с двадцати ярдов, конечно, легко убил его на месте. Я еще не видел таких красивых оленьих рогов. У них был 21 отросток… Весил этот гигант свыше 52 стоунов (330 кг – Прим. С. С. Манукова, переводчика мемуаров Демидова)». Фото и комментарии предоставлены историком из Адыгеи Самиром Хотко
Охотник, в любой момент готовый отразить натиск оленя, медведя, или вепря приравнивался к мужчине-воину, статус которого был традиционно высок.
Колыбельные песни, которые пели мальчикам, превозносили достоинства метких охотников, в них охотники назывались статными благородными людьми, подобными самым благородным диким животным и птицам.
Вместо традиционного «счастливого пути» вслед охотникам и пастухам произносили «Да милуют тебя горы».
Сдержанность и чувство меры – главные качества, которые община ожидала от охотника. В лесу нельзя было убить больше животных, чем это было достаточно для общины – в противном случае можно навлечь на себя и соплеменников гнев богов, покровителей лесов, охоты и диких животных.
Распределение добычи – конечный результат и финальный аккорд деятельности охотника. В традиции народов Кавказа существовала целая система "правильного" распределения той или иной части убитого на охоте животного между людьми.
«Возвращаясь с добычей, охотник вносил в мир людей из мира природы некий дар, который в силу своей особой ценности считался всеобщим достоянием, о чем говорит система распределения добычи», ‒ замечает этнограф Юрий Ботяков.
«Не дать – нельзя», - говорили сами охотники ученым, разъясняя смысл распределения добычи. Современные охотники, за редким исключением, не знают, какую именно часть туши следует принести в дар, а какую оставить себе, но их высокий статус и представление о них как о людях, приносящих общественную пользу, сохранилось.
Интересно, что ученым, собиравшим полевой материал на Кавказе, ни один респондент не сказал об охотниках ни одного плохого слова.