Безымянная родня. "Будь здоров, дада!".
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
Как я уже писала в предыдущем посте, в наибольшей степени обычай словесного избегания сохранился в Дагестане, у вайнахских народов – чеченцев и ингушей, и у кабардинцев (восточных черкесов).
Журналистка Альбина, лезгинка, живет в Москве, говорит, что «многие лезгинские мужчины стесняются произносить имя своей жены. Чуть ли не половина лезгин называется своих жен словом, которое на русский переводится, как «моя старуха». Моя младшая сестра, которой всего 23 года, именно так и называется своим мужем.
Женщины у нас более склонны к тому, чтобы называть своих мужей по имени. Хотя иногда и используют слово «старик»». По мнению Альбины, этот обычай связан с тем, что культура чувств на Северном Кавказе предельно закрыта. «Наверное, этот обычай существует для того, чтобы не показывать своих чувств», - завершила она свой рассказ.
Такого же мнения придерживается и Хамзат, ингуш. Хамзат владеет несколькими европейским языками, не один год прожил за границей, работая по специальности, но, говоря об обычае словесного избегания, сохраняет удивительный консерватизм: «У ингушей не принято проявлять свои чувства к жене в присутствии людей, даже детей. Мы говорим детям – «позовите вашу мать». Или обращаемся к женам - «эй», «жена», «ты слышишь?».
В свою очередь и женщина избегает обращаться к мужу по имени, называя его «он», «хозяин дома», «отец семейства»». Хамзат относится к этому обычаю с уважением и следует ему в своей семье. «Я считаю, что это маскирует личные отношения между супругами в семье и не пускает чужих людей в ближний круг. И вообще – только подкаблучник будет называть свою жену по имени», - подвел черту Хамзат.
Кабардинец Тимур рассказал интересную историю, связанную с его родителями: «С момента знакомства с моей матерью мой отец дал ей другое имя, "Света" (на самом деле ее зовут Тамара). После 4 лет псэлъыхъуэ (ухаживаний - НН) они решили пожениться. На приглашениях гостям было написано, что их зовут на свадьбу Анзора и Тамары. Друзья и родственники были в недоумении..."Четыре года ухаживал за Светой, а женится на какой-то Тамаре" .
Сам Тимур относится к обычаю хорошо, считает его замечательным. «Супругу по имени называю крайне редко, для обращения использую придуманное мной специально для нее слово. Помимо этого, при родителях мы НИКОГДА не называем друг друга по имени или теми домашними именами, которые придумали друг для друга, а говорим МОР, МЫР, АР и т.д.»
На мой вопрос о возможном смысле этого обычая Тимур ответил, что слышал о том, что «в верованиях наших предков ИМЯ было доступом к душе человека (зеркало души у других народов), поэтому маленьких детей ни в коем случае не называли по имени, чтобы злые духи не могли им повредить в столь юном возрасте. Также детей не называли до рождения, чтобы оберегать».
Очень многие мои собеседники говорили о том, что произносить имя супруга при людях неприлично, стыдно, что это создает для них дискомфорт.
Hamar-Dabanov. 1846. Куля и Шумаф
«Обращение по имени считалось емык1у (черкесское - "неприличным"), т.к. это очень "личное". В этом обычае был заложен сакральный смысл, который со временем утерялся и сейчас используется по инерции», - добавляет к своему рассказу Тимур. «В публичном пространстве, когда жена обращается к мужу по имени, да еще и громко, меня коробит. Это выглядит вызывающе. Когда мужчина обращается к жене - это, скорее, смешно», - поддерживает его черкес Салех.
Зураб из Нальчика также считает это неприличным: «Существует даже такая порицающая поговорка - "зы гъуэлъып1э къыхэк1ам хуэду еджэ" - то есть называет по имени так, будто только из одной постели вышли. Немного грубоватый перевод, но он передает суть того пренебрежения, которое заслуживает тот, кто зовет свою жену по имени. В нашей семье используется Ц1элей, то есть "запасное имя". Запасным именем пользуются мои родители по отношению друг к другу, и я к супруге».
Большинство черкесских девушек и женщин также поддерживают этот обычай. Фатима, черкешенка из Сочи, подчеркнула: «Лично мне этот обычай нравится, не понимаю, почему его перестают придерживаться. Меня всегда коробило, когда муж с женой друг друга по имени называют. Что-то неприличное в этом».
Абазин Денис, сейчас живет в Праге, рассказал такую историю: «Как рассказывала мне бабушка, она не могла произносить вслух не только имени свекра, но и имен его отца и деда (хотя их уже не было в живых). А так как прадеда мужа звали Сугум, то под запрет попал и Сухум, и, насколько я помню, слово "гвоздь". Это все было на Псху у абазин.
Но моего брата назвали в честь деда, и мама в ауле, разумеется, его по имени не называет. Она придумала для него свое, домашнее имя». Денис не захотел озвучивать это имя в публичной переписке, но поделился со мной им в личке. Мне оно очень понравилось – милое домашнее ,очень теплое имя…
Аслан, кабардинец из Нальчика, традиционно один из моих самых интересных собеседников, считает, что старшее поколение тщательно придерживалось этого обычая. «Отец никогда не говорит имени матери, нас просит позвать "свою мать"-"фи анэм фыкъеджэ". Мать в этом отношении более продвинутая и позволяет себе иногда при нас позвать отца по имени.
Сокрытие имени носит чётко обозначенный смысл-имя есть отображение человека. Если произнести имя с недобрыми намерениями, то можно навредить хозяину имени. Маленьких девочек учили с детства не называть ничего по собственному имени, целые состязания бабушки устраивали между девочками».
«Почти у всех взрослых, которых я знал в детстве, - продолжает Аслан, - было два имени - одно для паспорта, а другое для семьи. Моего дядю по паспорту зовут Руслан, например, а в быту он Зариф. Мои друзья - молодая семья - почти с первого дня называют друг друга «старик» и «старуха», в такой шутливой форме избегая имен. Распространено ещё "односельчанка" и "односельчанин". Раньше братьям мужа невестка придумывала сама имя, по которому она могла их называть и вместе с рубашкой дарила им имя. Оттуда пошло ц1эф1эщ джанэ- «рубашка в честь нового имени» .
Удивительно, но факт - Аслан дал мне такой романтический ответ: «Обычай мне очень нравится, он создаёт между людьми ощущение тайны, чувство общего секрета, создает в отношениях бережность и заботу. Создаёт еще и некую романтику в отношениях».
Почти такого же мнения придерживается и Азамат из Нальчика: «Между супругами это еще и поддерживало чувство любви, не давало приедаться отношениям. Когда человек большую часть времени не может выразить свои чувства, эти самые чувства дольше сохраняются. Раньше ведь супругам и стоять рядом нельзя было на людях, тем более уединяться».
«В нашей семье, - в беседу опять вступил Аслан, - часто рассказывали историю, как после войны женщина осталась одна с детьми, все жили плохо, единственно более-менее зажиточным был брат ее покойного свёкра - у него были бричка и осёл. Она выпрашивала эту бричку и ездила в лес за дровами. Много дров она привезти не могла, и поэтому ей приходилось часто обращаться к свекру, но один раз дед не дал ей бричку.
Она, обиженная, тихонько шла домой вдоль забора. Дождалась, пока тот дед не зайдёт домой и тихонько, шёпотом сказала: «Вот тебе, чтобы я больше твоё имя скрывала, не буду больше скрывать". И также тихо, одна , с наслаждением три раза прошептала, называя имя старика. Потом успокоилась и пошла домой» .
Мне показался очень интересным рассказ Рамазана, черкеса, уже давно репатриировавшегося из Косово: « Черкесы из Югославии, как ни необычно будет звучать для местных российских черкесов, называют деда бэбэжъ, а бабушку нэнэж. (буквально – «старая бабушка» и «старый дедушка»). Что не сохранилось в Республике Адыгея. По крайней мере у меня друзья местные черкесы так никого не называют.
Отец мою мать назывет Рамазан-янэ, Энвер-янэ и т.д. т.е. имя сына+янэ (янэ – мама на черкесском – НН). Нас родных братьев пятеро, поэтому у отца есть большой выбор. А мама называет отца по второму имени моего отца, по паспорту отец Ибрахим, а в быту Haki (на адыг. яз. Хьакый). Как-то я был в гостях у черкесов из Турции, и глава семьи звал жену не по имени, а фыжьы (белая, белокожая). Я, когда это услышал, мне честно скажу, стало неловко, точнее стыдно. И подумал про себя, что лучше бы было назвать ее по имени, в таком случае. "
Эмилия, московская кабардинка, говорит, что это обычай соблюдали ее дедушки-бабушки. «Дедушка называл бабушку "Щхьэплъыжь"- красноголовая:)- она у нас была с волосами медно- каштанового цвета и зелеными глазами. И мои родители его соблюдают. Кстати, мой отец и его братья называли своих родителей по именам. Правило распространялось только на братьев, но не на сестер».
Эмилия, а это совсем молодая женщина, которой нет и 25 лет, с мужем также следует этому обычаю: «Что-то обрывается внутри каждый раз когда приходится называть супруга по имени на людях. Стыдно. Хорошо, что необходимость называть его по имени на людях возникает крайне редко и только в экстренных случаях».
Мурат, журналист из Черкесска, считает, что «в наши дни эти ограничения в наименовании перевели в неназывание жен по имени. Получилось в итоге наоборот: пуританская традиция превратилась в какую-то глупую публичную демонстрацию супружеской игривости. Вместо фатим и мадин теперь "тимки", "акулины" и даже "федьки"(?!) и "тимохи".
Мадина из Черкесска вспомнила в связи с этим: «У меня дядя жену свою называл "Василий". Клянусь, не знаю почему.. она ни разу ни Василий.. вообще не Василий.. она вообще Патимат».
«Эта традиция, - продолжил Мурат, - получила довольно интересное развитие - многие мужчины считали зазорным для себя позвонить супруге на работу (когда еще не было мобильников) и попросить ее коллег позвать ее к телефону, или звонить к ее подругам, к которым супруга пошла в гости и т.п. Обычно, в случае необходимости, звонили дети, и, когда мама подходила к телефону, передавали трубку отцу».
Мурат вспомнил реальный случай, произошедший лет 10 назад и ставший анекдотом. «После свадьбы в дом жениха зашли старики, чтобы поздравить своего приятеля с женитьбой внука. Старички сидели во дворе под раскрытым окном. Дед громко чихнул. Из окна высунулась голова новоявленной невестки и брякнула: «Будь здоров, дада!».
С тех пор, когда кто-то отчибучивает нечто, выходящее за рамки приличия, но из лучших побуждений (закосы под культур-мультур или особое мнение), мой отец шутя комментирует: «Будь здоров, дада!».
Заканчивая этот цикл постов, не буду пытаться искать объяснения и древние корни словесного избегания в исследованиях антропологов и психологов. Ведь для абсолютного большинства моих земляков, живущих в кавказских столицах, мегаполисах и в европейских городах, этот обычай -не этнографическая картинка, он живой. А значит, он будет удивительным образом изменяться, но сохранять какой-то уже неведомый и глубинный смысл.