Доктор Рошаль: «Вы сегодня судите больше государство, чем террористов»
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
Во вторник во Владикавказ не приехал генерал Тихонов, начальник Центра специального назначения (ЦСН) ФСБ. Жители Беслана надеялись увидеть генерала в суде. Третьего сентября 2004 г. именно Тихонов руководил войсковой операцией по уничтожению террористов. Но Тихонову разрешили в суд не приходить. Пришел только доктор Рошаль. Это были тяжелые минуты и для бесланцев, и для доктора.
...Доктор попытался повернуться лицом к людям, судья Агузаров попросил этого не делать. Таким образом, доктора лишали возможности «растопить лед». Матери благодарили Рошаля за помощь, оказанную детям, за участие в переговорах, но никак не могли простить ему заявления, сделанного 3 сентября («У нас в запасе восемь-девять дней. Сегодня угрозы жизни – даже без воды – нет ни одному ребенку»).
В свою очередь доктор признался, что накануне читал стенограммы судебных заседаний – «до четырех утра в интернете» – и его возмутил тот факт, что «некоторые чуть ли не героя Осетии сейчас делают из Кулаева».
Рошаля раздражала позиция общественного защитника Таймураза Чеджемова, потому что Чеджемова вроде бы раздражал Рошаль.
– Леонид Михайлович, как вы видите: в чем причины бесланской трагедии?
– Вообще я все время ухожу от политики, а меня все время в политику тянут. Я доктор детский. Но я могу вам сказать... То, что, может быть, не понравится. <...> Я хочу понять, какая цель вот этого всего: судить его (Кулаева. – Ю.С.) или найти и расстрелять Проничева. Зязикова. Дзасохова расстрелять. Путина расстрелять! Всех! И тогда мы успокоимся. Между прочим, то же самое хотят террористы. Они хотят расстрелять и Путина...
– Леонид Михайлович...
– ...потому что. Нет, извините! Потому что в этой ситуации фактически смыкаются действия террористов и всего. А вы что хотите – чтобы во Владикавказе шариатский суд был? Вы что хотите – чтобы во Владикавказе женщин насиловали (? – Ю.С.) Вы хотите, чтобы во Владикавказе...
Чеджемов перебивает, Рошаль пытается продолжать:
– Поэтому Путину...
– Мы это слышали...
– Не знаю, что вы слышали... Поэтому Путину за это надо сказать «спасибо», а не расстреливать...
В зале шум.
Чеджемов:
– А с чего вы взяли, что вот так просто хотят расстрелять Патрушева, Анисимова, Проничева?
Судья:
– Я снимаю этот вопрос.
Чеджемов:
– Он сам говорит, что их хотят расстрелять.
Рошаль, перекрикивая Чеджемова:
– Есть вопросы, в которых я не согласен с президентом, но я всегда человек объективный. И в данном конкретном вопросе президенту надо сказать «спасибо».
Шум в зале.
Встает Светлана Дзебисова:
– Леонид Михайлович, я хочу от лица пострадавших сказать вам огромное спасибо. И сейчас, когда мы очень ждем в суде людей в погонах, они не являются к нам. Вы не думайте, что мы такие агрессивные. Это нормальная реакция каждой матери. Вы понимаете, что мы потеряли многие не по одному, а по нескольку детей, потеряли своих мужей. У нас эта агрессивность выражается потому, что мы не видим виноватых во всем этом. И мы не хотим здесь видеть одного Кулаева, понимаете? <...> И мы очень вас просим, чтобы по приезде в Москву вы передали тем, которых мы хотим здесь видеть, чтобы они дали нам такие же показания. <...> И пусть понесут наказание все те, которые виноваты, а вам огромное спасибо.
– Вот ради начала и конца мне стоило сюда приезжать, спасибо вам...
– Леонид Михайлович! – встала Эльвира Туаева. – Я сама была в школе и, честно говоря, ждала от сегодняшней встречи другого результата. Я не поняла вашу агрессию, почему такое отношение к нам. <...> У меня к вам такой вопрос: вы как врач, как родитель...
– Как дедушка.
– ...как дедушка, да... назовите мне цену или политику, за которую мать может отступиться от своей единственной цели: узнать правду. Какая здесь может быть политика?!
– Я не могу это перевести в цену... Но вы почувствовали, что я откровенен?
– Да.
Аннета Гадиева:
– Леонид Михайлович, cкажите, пожалуйста, был Буденновск. После Буденновска что-то было предпринято, что-то изменилось?
Судья удивленно:
– Вопрос – детскому врачу?
– Да, потому что он сегодня защищает систему.
Судья:
– Никого он не защищает!
– Он сам сказал, что он защищает систему. И мы просто хотим ему доказать, что тут никакие не ангажированные люди и не политики <...>. Он на нас смотрит сейчас как на психически больных, как на потенциальных...
– Да перестаньте...
– Да!.. Я просто хочу сказать: был Буденновск, был Кизляр, был «Норд-Ост», теперь Беслан – и будет то же самое. И вы не понимаете, чего мы хотим. Мы хотим, чтобы в этой системе эти вот звенья чуть-чуть заработали. <...>
– Скажите, вы спрашивали у террористов, какие у них требования? – спросила Рита Сидакова.
– Я четыре или пять раз задавал им этот вопрос, и они мне каждый раз говорили: когда придете вчетвером все вместе (Аслаханов, Дзасохов, Зязиков, Рошаль. – Ю.С.) – мы скажем...
– Скажите, а какая-то запись была вот этих переговоров?
– Я бы сам с удовольствием почитал. Тогда бы, может, половина разговоров закончилась.
Рита обращается к Шепелю:
– Николай Иванович, а нету вот записи?
Шепель (жестко):
– Расследуется дело уголовное. И будет дана правовая оценка всем виновным – в том числе должностным лицам. Сейчас мы Кулаева судим! Поэтому обвинение было против того, чтобы Леонида Михалыча (плачущим тоном. – Ю.С.) отрывать от работы и вызывать...
Рошаль:
– Ну, во-первых, вы меня от работы не оторвали. У меня отпуск две недели. <...> Я уехал, я был не в России. Я прилетел сюда специально. В свой отпуск.
Регина Кудзаева:
– Я заложница, я сидела три дня с двумя детьми. Вот вы говорили, что были примеры, когда ребенок девять дней обходился без воды и без еды... А вот в тех условиях, которые были у нас, может реально ребенок выдержать эти дни?
– Регина, дорогая... У меня в практике было. <...>
– Под дулом автомата?
– Минуточку! Дуло автомата на воду не влияет!.. Да, несколько случаев могу потом привести, где до семь-восемь суток без воды и без еды... Есть по этому поводу специальная литература, которая подтверждает то, что я говорю. Я не занимался этой проблемой никогда!.. Я на детях не могу ставить опыты... И сегодня я не знаю, из тысячи человек, которые там были к моменту (не будем говорить «штурма»), сколько умерли от обезвоживания...
– Кто вам сказал, что мы ангажированны, политизированны, что мы некорректно себя ведем? – спросила Элла Кесаева.
Судья:
– Вопрос снимается!
— Второй вопрос: откуда у вас такая информация, что мы сделали из Кулаева героя?
– Опять я прочитал в интернете <...>. Кто-то из вас выступил и сказал, что вы его простите, если он будет говорить правду. Было это на суде? Было.
– Вы нас за это осуждаете?
– Я говорю откровенно, что прощения нет, что бы человек ни говорил. <...>
Элла Кесаева – Рошалю:
– Если вы хотели действительно войти, то обязательно поинтересовались бы: где Аслаханов, где Зязиков?..
– Вы не знаете, я спросил, где они, мне сказали: «Их ищут». Что я мог сделать? <...>
– Мы поняли, что вы изначально не знали, действительно выдержат ли эти дети там... Вы тогда вышли и сказали: выдержат девять дней, а сейчас мы видим, что вас этот психолог уполномочил нас успокоить (Рошаль сказал, что его попросил «успокоить народ» Зураб Кекелидзе, зам главы Института имени Сербского. – Ю.С.).
– Скажите, пожалуйста, что бы изменилось, если бы я сказал: шесть дней? Или пять дней. Что бы изменилось? (Доктор Рошаль объяснил: своим заявлением он пытался предотвратить большее количество жертв – безоружные родители могли пойти на штурм...)
Судья останавливает Кесаеву.
– Я обвиняю его, что он лгал про восемь-девять дней. <...>.
– Мне в жизни никто никакие поручения не уполномочивал давать. Ко мне обратились с просьбой прийти и рассказать, что происходит. И я еще раз говорю: те цифры, которые я называл, – это не вранье. Нельзя так обращаться со мной тоже! Нельзя так обращаться со мной.
Рошалю предлагают посмотреть фотографии.
– Фотографии не могу. Не могу, ребята, пожалейте меня! Просто пожалейте меня. Не могу, не могу, извините...
Вдруг заговаривает Кулаев:
– Из меня не надо делать героя. Я не нуждаюсь в герое. И меня не надо жалеть. Просто людей надо жалеть...
Рошаль – судье:
– Я – все?
Поворачивается к залу:
– Так, я благодарю вас.
Выкрик из зала:
– Как нам жить дальше?
– Жить вам будет очень сложно. Если даже вы выясните причину, если даже будут все наказаны, если даже половина из них будут расстреляны, все равно <...> жить вам будет очень сложно. Это не дай бог жить с этой памятью всю оставшуюся жизнь. Никому не пожелаю!
Рошаля еще раз просят «убедить тех, кого вызывают» бесланцы, явиться в суд.
– Первый раз вас просим... Мы никогда никого ни о чем не просили...
В зале поднимается шум, Рошаль выходит из зала.
P.S.
Судья: «Я хочу сказать, что судебное следствие по делу завершено. У кого будут дополнения и ходатайства?».
Потерпевшие заявили ходатайство (см стр. 5) о вызове в суд Аушева. Судья зачитал телеграмму, касающуюся Тихонова: «Центр специального назначения ФСБ России осуществляет функции по борьбе с терроризмом, что требует особой зашифровки личного состава. <...> Персонифицированные сведения о сотрудниках центра составляют государственную тайну и являются объектом первоочередных устремлений террористических организаций. С учетом изложенного направление начальника Центра специального назначения ФСБ России Тихонова <...> на судебное заседание по делу Кулаева не представляется возможным. Первый заместитель директора Федеральной службы безопасности».
Сусанна Дудиева:
– А суд не имеет никакой возможности пригласить и в маске поставить – никак нельзя это сделать? Или без видеокамер?
Судья молчит.
– Значит, прокуратуру устраивает такая полумера?..
Шепель:
– Уважаемые потерпевшие! <...> У нас есть отчет о действиях ЦСН – о том, кто где находился, какую операцию выполнял и как они погибли. <...> Я вам говорил, вам об этом говорил и президент Российской Федерации – о том, что все, что можно будет сообщить о причинах и условиях совершенного преступления, будет в той мере, в которой оно может подлежать гласности, будет доведено. <...> Суд не может выйти за пределы предъявленного обвинения Кулаеву. Я вам говорю, что, если в той части, в которой я могу ответить на ваши вопросы, я этого не сделаю – я могу подать в отставку. Вы не волнуйтесь, я не держусь за эти погоны и за это кресло...
Пострадавшие еще раз заявили ходатайство: пригласить Проничева, Анисимова, Панкова, Васильева (заместителя директора дирекции информационных программ «Вести»), Громова, Пескова (первого заместителя пресс-секретаря президента В.В. Путина), Бигулова (прокурора Северной Осетии).
Юрий Сафронов
Опубликовано 9 февраля 2006 года