VI Ежегодный всероссийский конкурс исторических исследовательских работ старшеклассников "Человек в истории. Россия – ХХ век"
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
В мае 2005 года исполняется 6 лет Всероссийскому историческому конкурсу "Человек в истории. Россия — ХХ век"
В связи с тем, что 2005 год отмечен важнейшей в истории России датой — 60-летней годовщиной победы в Великой Отечественной войне, главной темой конкурса стала тема "Человек и война. Цена победы".
Мы надеялись, что участники конкурса посвятят свои исследования не описанию битв и действиям военачальников, а судьбам обычных людей, рядовых участников войны, что они обратят внимание и на тех, кому победа принесла не только радость освобождения, но и новые страдания. Это военные сироты и вдовы, это инвалиды войны. Это те, кто после войны многие годы жил с пятном в анкете, кто считался идеологически неблагонадежными — бывшие советские военнопленные, узники концлагерей и гетто, так называемые остарбайтеры (гражданские лица, угнанные на работу в Германию). Нам хотелось, чтобы наши конкурсанты задумались над тем, какую невероятную цену пришлось заплатить за победу в Отечественной войне.
Более 1,5 тысяч работ из 3,5 тысяч пришедших на конкурс представляют картину Отечественной войны глазами нынешних 15-20-летних.
Они — реально последнее поколение, у которого еще есть возможность соприкоснуться с живыми носителями коммуникативной памяти. Осуществляется ли сегодня, и в какой мере, передача памяти, хотя бы на семейном уровне, или война уже полностью ушла в область мифов, превратилась в нечто застывшее и помпезное, присутствующее в жизни молодых в виде повсеместно возникших в брежневскую эпоху однотипных мемориальных комплексов, вечных огней и заученных формул?
Другая — неофициальная, не казенная, народная память о войне возникает в их сознании в основном через призму семейной истории. Большинство участников конкурса — школьники из небольших российских городков, поселков, деревень. Их деды и прадеды — в основном те самые рядовые, из которых сложились миллионные цифры военных потерь. Редко попадаются младшие офицеры, не говоря уже о командном составе... Но даже этих "семейных" цифр достаточно, чтобы увидеть масштаб. Тут призвали всех: и мужа, и троих сыновей — не вернулся никто, здесь из пяти — один. И места гибели, если известны, тоже повторяются: Ельня и Вязьма, Сталинград и Курск, Кенигсберг и Будапешт... В сотнях работ приводятся многостраничные списки ушедших из их родных мест на фронт и не вернувшихся с войны. Даже простое перечисление имен и фамилий — это тоже элементы живой памяти.
Сотни и сотни раз воспроизводят школьники в своих работах схожие истории крестьянских семей — пережили 1929-32-ой (если хозяйство было покрепче, то раскулачили), к концу тридцатых немного оправились, как-то попривыкли к колхозам, а тут сразу и война.
Призвали — и пошел прадед выполнять тяжелый долг. Хорошо, если успел написать одно-два торопливых письма, и погиб.
В подавляющем большинстве память о войне нашим подросткам передают женщины — прабабушки и бабушки. Память о войне проясняет состав российских семей, где целые поколения фактически воспитывались только женщинами, — понятно, какие это имело последствия.
Большинство историй, которые они слышат, рассказывают о жизни в тылу, в оккупации, об эвакуации, о бегстве, о разбомбленных эшелонах, о потопленных баржах. Это истории пленных и угнанных в Германию, это крайне тяжелая правда о партизанском движении, рассказать которую не берутся сегодня и взрослые историки, это картины непосильного, фактически принудительного труда и постоянных репрессий в тылу — то есть все то, что жило в народной памяти, хотя и скрывалось, вытеснялось из официальной памяти вплоть до 90-х годов.
Когда подростки передают эти истории, происходит важная вещь, идущая в разрез с канонизированным советским образом войны, который сегодня насаждается гораздо активнее, чем это было еще несколько лет назад. Происходит несомненная деидеологизация этого образа, а патриотическая риторика, в которую иногда впадают школьники, звучит лишь на уровне заученного языка, но не на уровне нравственных оценок. Нет работ, где звучало бы осуждение прадеда, сдавшегося в плен, и для ребят не имеет значения — был ли он при этом тяжело ранен или просто оказался в безвыходном положении; главное — тяжесть перенесенных испытаний.
Их нисколько не удивляют истории прабабушек и бабушек, угнанных в Германию, когда те рассказывают о том, что все эти годы скрывали; например, о возникавших порой человеческих отношениях с хозяевами-немцами. А вот реакция "своих" вызывает непонимание и возмущение.
Такая же оценка звучит у них, когда речь заходит о бессмысленных жестокостях в нашей армии, о расстрелах так называемых дезертиров, о штрафбатах.
Острый интерес к еще недавно запретным темам, к тому, что и поныне не вписывается в официальную память, в той или иной степени чувствуется едва ли не во всех работах о войне, просто нашим школьникам трудно прорваться к хорошим и правдивым источникам. Ведь военные архивы до сих пор остаются наиболее закрытыми, поэтому в отличие от работ, посвященных репрессиям, в работах о войне главный источник — по-прежнему память, в лучшем случае — фронтовые письма, а если уж очень повезет — дневники.
Тем не менее, в сотнях записанных рассказов подростки воссоздают совершенно уникальную по количеству ярких подробностей историю — прежде всего, тыловой повседневности.
Тут как ветром сдувает всю казенную патриотическую риторику и возникают картины тяжелейшей, трудно представимой любому европейцу военной жизни. Голод и холод, непосильный 12-14-часовой труд подростков на военных заводах (где награда — стахановские сто грамм хлеба — прибавка к пайку), и никуда не уйти, не убежать, вернут с милиционером и еще посадят на полгода, на год...
Война и, главное, победа, сегодня используются властью, как краеугольный камень, подпирающий реконструкцию державно-национальной идеи. К сожалению, поток патетики, подмена истории войны идеализированной историей победы — все это не проходит мимо наших школьников. Но как только они сталкиваются с реальными событиями и реальными судьбами — они не на стороне государства, требующего от их близких самоуничтожения, принесения себя в жертву, какими бы патриотическими лозунгами это государство ни прикрывало свои репрессивные действия. А их семейные истории, связанные с войной, с довоенной и послевоенной жизнью крестьянской или фабричной России — это истории полнейшего бесправия...
Война оставила следы повсюду, и сейчас, спустя многие десятилетия, чрезвычайно интересно увидеть их глазами нынешних подростков.
В местах, где прошла оккупация, это история столкновения с врагом, это судьбы остарбайтеров и, конечно, партизанское движение. Кстати, как выясняют наши конкурсанты, во многих местах помнят не только немцев — но и венгров, румын и итальянцев. А с Дальнего Востока и из Сибири нам присылают много рассказов про военнопленных японцев, о которых в центральной России и не слыхивали.
История партизанского движения чрезвычайно мифологизирована, архивы до сих пор фактически закрыты, но память-то остается. Она весьма и весьма противоречива и очень часто не совпадает с официальной советской картиной.
А что происходит с памятью о холокосте? Она вытеснена почти полностью. Здесь мы сталкиваемся не просто с молчанием памяти (мы видим, как сегодня буквально уже в последний момент нарушается это молчание и нарушаются табу, связанные с темой войны). Но история гибели евреев, которая проходила на глазах у прабабушек и бабушек, в рассказах об оккупации фактически отсутствует. Это понятно. Даже роль наблюдателя в данном случае тяжела и неоднозначна, а власть в прежние времена делала все, чтобы вытеснить этот сюжет, никак не поддерживая и даже уничтожая культурную память о нем. Конечно, главные места, связанные с холокостом, теперь уже за пределами России, но есть ведь и российский Юг: Краснодар, Ростов, Таганрог.
И все-таки мы видим и здесь попытки приподнять завесу молчания, докопаться до правды, разбудить и "взрослую" память. В таких случаях из пассивных, хоть и внимательных слушателей наши конкурсанты превращаются в активных творцов истории.
Конечно, работы школьников из Санкт-Петербурга главным образом посвящены блокаде, а если о войне пишут подростки из Сибири, с Урала, это фактически история эвакуации (очень сильно изменившей жизнь этих регионов), или тяжелейшего труда — то, что на официальном советском языке называлось подвигом тружеников тыла.
В советской мифологии подразумевалось, что память о войне — это то, что объединяет все советское многонациональное пространство. Но наш конкурс отчетливо показал, как память о войне разделяет. Если работа, например, написана школьниками из Калмыкии или Ингушетии, то в их памяти война — это прежде всего история депортации. Истории российских немцев — это тоже депортация и трудармия, которая мало чем отличалась от ГУЛАГа. А в Карелии память о войне — это память о финской оккупации, и как показывают приходящие оттуда работы — эта память не просто жива, она возрождается. В Коми — это ГУЛАГ, работающий на победу из последних зэковских сил, в Татарстане — эвакуация...
Возможно, такое оживление памяти о войне объясняется и тем, что для тех носителей памяти, которые еще доступны нашим конкурсантам, наступил, наконец, "момент истины", когда они готовы поделиться устными рассказами и записями, которыми прежде ни с кем не делились. Возможно, что им легче рассказывать тем, кто свободен от предвзятого отношения к событиям Отечественной войны, то есть внукам и правнукам.
Может быть, прислушиваясь к этим рассказам, наши конкурсанты начнут осознавать и ценность этой семейной памяти, потому что сохранить что либо другое было чрезвычайно трудно.
Что можно было взять с собой на память о прошлом депортированным, узникам ГУЛАГа и эвакуированным, попавшим под бомбежку и угнанным в Германию, кроме чудом уцелевших фотографий и документов? Какие семейные реликвии хранятся у миллионов российских семей, когда "24 часа на сборы и эшелоном в Сибирь", какие ценности — разве что машинку "Зингер" (главная семейная реликвия, объединяющая наше постсоветское пространство)? Их разглядывают, их описывают наши авторы. Но главная и на самом деле настоящая ценность для всех нас — только память... К этой памяти они и обращаются.
Реальная цена победы на фоне собственной семейной истории кажется такой непомерной, что это может рождать (и, как мы видим на многих примерах, безусловно рождает) чувство причастности и семейного вклада — и тут есть о чем вспоминать и думать. Даже спустя 60 лет.
За шесть лет существования конкурса в "Мемориале" собрано более 15 тысяч работ, в создание которых так или иначе были вовлечены около 40 тысяч человек, включая родственников, учителей, добровольных помощников.
Задача, которую ставили перед собой конкурсанты, тем труднее, что наше прошлое по-прежнему остается горячим тестом, из которого им все чаще предлагают выпекать сдобные булочки, которые должны вроде бы выглядеть гораздо более аппетитными, чем черствые сухари реальности.
Трудно не принимать на веру и старые мифы, и новые идеологические лубки, но в лучших работах российские школьники справляются с этой задачей.
Собраны уникальные документы, пылившиеся в местных архивах или чудом сохраненные в семьях. Записаны тысячи и тысячи страниц живых воспоминаний свидетелей и участников исторических событий
От конкурса к конкурсу видно, как изменяется уровень исследований — школьники учатся грамотно работать с документами, грамотно использовать устные источники. Но еще важнее то, что они свободны, ничего не боятся, и степень свободы тоже растет от года к году. Самое главное — страхов стало меньше. Это исключительно важно — ведь страх влияет и на память. Высказать свое мнение, пойти в ФСБ попросить документы — раньше это было просто непредставимо.
Пристальный взгляд в прошлое меняет отношение школьников к настоящему, к тому, что происходит вокруг, и пробуждает желание действовать, что-то изменить к лучшему. Нам кажется, что это и есть гражданское воспитание — главная цель нашего конкурса.
С 2001 г. наш конкурс включен в сеть европейских исторических конкурсов "ЕВРОСТОРИ", объединяющую 18 стран. Благодаря этой сети у нас возникла связь с аналогичными конкурсами, которые проводятся общественными организациями Германии и Польши, Белоруссии и Украины. Это дает в будущем много возможностей — и проведение совместных конкурсов, и организацию общих семинаров. Наши победители регулярно принимают участие в летней международной школе, которую организует Фонд Кербера в Берлине.
За шесть лет сформировалась целая группа учителей, ученых, работников библиотек и музеев, которые активно с нами сотрудничают. Одна из удачных форм общения с ними — проведение научно-просветительских семинаров, посвященных проблемам преподавания российской истории в школе и организации исследовательской работы с учениками.
Огромную помощь оказывают наши региональные координаторы, которые распространяют информацию о конкурсе, а в некоторых регионах создают консультативные центры. Расширение таких центров, постоянная информационная и методическая помощь координаторам — одно из важных направлений нашей работы в будущем.
В некоторых городах после всероссийского теперь проводятся собственные региональные исторические конкурсы (в Воронеже, Ростове-на-Дону, Пензе, Туле, Перми, Красноярске и некоторых других местах). Это увеличивает шансы участников победить если не в Москве, то в родном городе или в области, и привлекает внимание к конкурсу региональных СМИ.
Конкурс стал той базой, тем общим делом, благодаря которому мы стали активно сотрудничать со многими российскими и зарубежными общественными организациями и образовательными учреждениями — обмениваться опытом, вместе организовывать выставки, дискуссии, семинары, летние школы.
Ежегодно, начиная с 2000 года, в мае в Москве проходят торжественные церемонии награждения победителей Всероссийского исторического конкурса. За эти годы в Москву для вручения премий было приглашено более 400 авторов лучших работ, которых наградили ценными призами — компьютерами, видеомагнитофонами, фотоаппаратами.
Более 300 школьников были награждены поездками в летние историко-правовые школы, организованные обществом "Мемориал" совместно с Международной конфедерацией обществ потребителей.
Лучшие работы прошедших исторических конкурсов вошли в четыре сборника "Человек в истории. Россия — ХХ век", выпущенные в издательстве "Звенья". В 2004 году был выпущен сборник работ чеченских школьников "Быть чеченцем: Мир и война глазами школьников". Издание осуществлено при поддержке Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев и программы "Миграция и право" Правозащитного центра "Мемориал" и интернет-СМИ "Кавказский узел".
В 2003 г. совместно с Фондом Кербера был издан сборник работ на немецком языке, презентация которого прошла на Франкфуртской книжной ярмарке.
* * *
* * *
Международное историко-просветительское и правозащитное общество "Мемориал"
Совет по краеведению Российской Академии образования
Кафедра региональной истории и краеведения и Центр визуальной антропологии и устной истории Российского государственного гуманитарного университета
Жюри конкурса:
Председатель жюри - Сигурд Шмидт, академик РАО, председатель Союза краеведов России, Москва
Светлана Алексиевич, писатель, Минск
Александр Асмолов, чл.-корр. РАО, заведующий кафедрой психологии личности МГУ, Москва
Даниил Гранин, писатель, Санкт-Петербург
Александр Даниэль, директор программы "История инакомыслия в СССР" общества "Мемориал", Москва
Сергей Иванов, профессор МГУ и СПбГУ, Москва
Александр Кобак, программный директор Международного благотворительного фонда им. Д. С. Лихачева, Санкт-Петербург
Владимир Козлов, заведующий кафедрой региональной истории и краеведения РГГУ, Москва
Мария Липман, главный редактор журнала "Pro et Contra", Московский центр Карнеги, Москва
Александр Марголис, генеральный директор Международного благотворительного фонда спасения Петербурга-Ленинграда, Санкт-Петербург
Никита Охотин, директор Музея общества "Мемориал", Москва
Арсений Рогинский, председатель Правления Международного общества "Мемориал", Москва
Дарья Хубова, директор Центра визуальной антропологии и устной истории РГГУ, Москва
Основные спонсоры конкурса:
Региональная общественная организация "Открытая Россия" (РФ)
Фонд Форда (США)
Фонд имени Генриха Бёлля (ФРГ)
Конкурс поддержали:
Офис Верховного Комиссара ООН по правам человека (Женева)
Правительство Москвы (РФ)
Фонд имени Фридриха Науманна (ФРГ)
Международный исследовательский центр российского и восточноевропейского еврейства
Евроазиатский еврейский конгресс
Центральный дом предпринимателя (Москва)
Журнал "Знание-сила"
Журнал "Преподавание истории в школе"
Председатель Оргкомитета: Ирина Щербакова