Не "сосредотачиваться", а действовать
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
В историю российской политики на постсоветском Кавказе уходящий год может войти как переломный. Именно в 2004 году на Южном Кавказе произошел окончательный крах российского "инерционного" политического сценария. Базировался он на следующих принципах: отсутствие внятной стратегии на кавказском направлении, признание бывших советских республик Закавказья "внешнеполитической собственностью" Российской Федерации как правопреемницы СССР; ставка на советский "запас прочности" и как следствие - ориентация на просоветскую идеологию, риторику, политические символы и силы, позиционирующие себя как просоветские; сведение "кавказской политики" к сохранению статус-кво, сложившемуся в начале 1990-х годов.
Последовательная реализация "инерционного сценария" привела к тому, что российская дипломатия не научилась принимать во внимание и просчитывать интересы новых политических факторов на евразийском пространстве - таких как США и Евросоюз. При этом речь не идет об "игре в поддавки" с партнерами по антитеррористической коалиции. Российским стратегам было необходимо более адекватно представлять мотивацию заокеанской и европейской "большой игры" на Кавказе, освоить политический тезаурус, принятый в США и Евросоюзе (защита прав человека, этнических меньшинств и миноритарных языков), и активно использовать его для отстаивания своих национальных интересов. Скажем, ничто не мешало российской дипломатии летом 2004 года во время кавалерийской атаки Тбилиси на Южную Осетию педалировать обозначенные выше проблемы, позиционируя себя в качестве гаранта демократии в регионе.
В отношениях с США и странами Европы не менее важно и осознание объективного характера их проникновения на кавказские просторы. Тем более что в их присутствии в этом регионе заинтересованы и сами бывшие советские республики Закавказья. Россия в начале 90-х годов смогла заморозить, но не разрешить межэтнические конфликты в регионе - армяно-азербайджанский, грузино-абхазский и грузино-осетинский. В их разрешении кровно заинтересованы проигравшие стороны (Грузия и Азербайджан). Таким образом, проблема для России в следующем году состоит не в блокировании усилий новых участников (тем паче что для этого нет ресурсов), а в умении адекватно прогнозировать американское и европейское "миротворчество" и столь же адекватно на него реагировать. Обучение этим навыкам - вопрос чрезвычайно актуальный, поскольку в 2004 году американское и европейское присутствие на Южном Кавказе приобрело новое качество. Проамериканская ориентация стала краеугольным камнем внешней политики Михаила Саакашвили, а европейская интеграция объявлена приоритетом не только Грузии, но и Азербайджана.
Второе не менее деструктивное для России последствие реализации "инерционного сценария" заключается в том, что за весь постсоветский период российская власть проявила принципиальное нежелание конструктивно работать с оппозицией, "вести" ее наиболее перспективных кандидатов на вершины власти. При этом необходимо говорить об оппозиции, имеющей реальные шансы на политический успех, а не о фантомных фигурах типа Игоря Георгадзе в Грузии или Аяза Муталибова в Азербайджане. Это вовсе не означает смену приоритетов Москвы и ее переориентацию на всемерную поддержку оппозиционных партий и движений. Подобная "смена вех" может привести к активизации сил, мягко говоря, не испытывающих больших симпатий к России. Очевидно, что Армянское общенациональное движение (АОД) или азербайджанский "Мусават" не могут стать проводниками политики Кремля в этих странах. Однако отказ от диалога с реальной оппозицией, обвинения ее лидеров в сотрудничестве с "международным империализмом" чреваты еще большими потерями. В случае победы оппозиции Россия вынуждена будет иметь дело с противниками, которых она же в свое время загнала в угол и на которых у нее не будет никаких серьезных рычагов влияния. Тем самым Кремль добровольно передает эти рычаги своим "заклятым друзьям" - американцам и европейцам.
Политический триумф Михаила Саакашвили и его политика по "собиранию Грузии" стали во многом сюрпризом для Москвы. Подобного сюрприза можно было избежать, если бы Кремль более плотно работал с триумвиратом "Саакашвили-Бурджанадзе-Жвания". А в октябре Москву ожидал еще один сюрприз - электоральный успех оппозиционного кандидата в президенты Абхазии Сергея Багапша. Сухумский провал Кремля, сделавшего ставку на Рауля Хаджимбу, был также вызван неадекватной переоценкой степени "консолидации" абхазского общества и игнорированием роли общественных структур и традиционных институтов, автономных от власти.
Тревожный для Москвы звонок прозвучал в этом году и из Еревана. Конечно, на сегодняшний день армянская власть намного лучше организована и консолидирована, чем разложившийся к осени 2003-го режим Эдуарда Шеварднадзе. Однако односторонняя поддержка Кремлем Роберта Кочаряна и отказ от диалога с тамошней оппозицией формирует у ее представителей образ России исключительно как патрона армянской власти, стремительно теряющей былую популярность. Еще не поздно взять развитие оппозиционных течений в Армении если не под контроль, то хотя бы в серьезную "разработку". Иначе в случае "революции роз" по-еревански серьезных потерь не избежать и в этой стране. Потерь гораздо больших, чем в ситуации с Грузией.
Но самое главное - это то, что в 2004 году Москва впервые за весь постсоветский период столкнулась на Кавказе с политической волей и системностью, столь недостающими ей самой. На политической арене Грузии появился президент, не просто четко обозначивший свою главную цель - "собирание Грузии", но и последовательно к этой цели идущий. До сих пор на Южном Кавказе российской инерции противостояли инерционные сценарии самих закавказских республик. А теперь придется исходить из того, что ситуация там изменилась. Грузинского президента можно сколько угодно обвинять в этнонационализме и популизме, но наличие воли и последовательности резко выделяет его среди других закавказских лидеров. Что на это может ответить Россия? Сначала без всяких гарантий сдавать Аслана Абашидзе, произнося слова о территориальной целостности Грузии, а потом биться за каждую пядь Южной Осетии и Абхазии?
"Инерционное" развитие российской политики на Кавказе себя исчерпало. В 2005 году России, во-первых, предстоит снова вести конкурентную борьбу с американскими и европейскими проектами. Во-вторых, продолжить политическое разрешение отнюдь не урегулированного абхазского кризиса. В-третьих, отвечать на новые вызовы наступательного грузинского лидера. А в-четвертых, держать руку на пульсе Армении и Азербайджана. И все это в условиях, когда советский "запас прочности" исчерпан, когда к власти пришли и еще придут новые поколения политиков, никак не связанных с Россией и тем более с Советским Союзом. Россия будет иметь дело с "поколением Саакашвили", то есть с людьми более амбициозными и не имеющими страха перед "великой державой". Поэтому сегодня у России на Кавказе выбор невелик. Сейчас необходимо срочно обозначить приоритеты российской политики в этом регионе, озвучить их и последовательно защищать. Россия должна четко определить пределы наших возможных уступок и отступлений, увязав их с безопасностью на российском Северном Кавказе. При этом нашу "неуступчивость" надо обосновать на языке, принятом в США и Европе.
И последнее. Россия должна снова, как в начале 1990-х годов, взять пальму первенства в миротворческом процессе. Инициирование новых мирных проектов и переговоров должно опережать предложения США, Европы и самих закавказских республик. Россия на Южном Кавказе сегодня не может "сосредотачиваться", она должна действовать. Иначе "сосредотачиваться" придется гораздо севернее - на рубежах Дона и Кубани...
Сергей Маркедонов
Опубликовано 20 декабря 2004 года