Как я стал русофобом
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
После трагедии в Беслане некоторые российские издания обвинили польских журналистов в русофобии. Проявилась она якобы в "солидарности" с чеченскими боевиками. Читай - террористами. А все это - как утверждала одна московская газета - стало возможным потому, что был "негласный заказ от руководства страны на подчеркивание национальной идентичности" поляков после их вступления в Евросоюз...
Это вздор. В сегодняшней Польше ни одна из ветвей власти не в силах заказать что-либо СМИ. Тем более одновременно всем и без учета многообразнейших политических и партийных пристрастий польской прессы. На самом деле польские журналисты и я лично провинились в том, что в дни бесланской трагедии, по своей чудовищности выходящей за все мыслимые рамки, мы не молчали о другом - о том, что конфликт в Чечне остается неурегулированным. Мнения на этот счет я не меняю и теперь. По-прежнему считаю, что без действительного, политического окончания войны в Чечне, без слома спирали террора, закручиваемой обеими воюющими сторонами, в том числе и действиями федеральных сил, - война на Северном Кавказе будет тлеть бесконечно, все больше напоминая палестинский образец. Тон польских публикаций о трагедии Беслана ничем не отличался от того, как писала об этом французская или британская печать. Однако именно польским СМИ брошено обвинение в нелюбви к русскому народу. Случайность или сознательная "полонофобия"?
Критические ноты прозвучали и во время недавнего визита в Россию президента Александра Квасьневского. Польскому президенту приходилось отвечать на однотипные вопросы о русофобии польских СМИ. Больше того. Во время встречи президентов Польши и России неизвестно откуда всплыла информация о каком-то списке польских журналистов, которые во время событий в Беслане будто бы отличились особым недоброжелательством по отношению к России. И хотя никто этого списка в глаза не видел, информация пошла в эфир.
Скажу прямо: вопреки обыденному российскому мнению поляки, в том числе и журналисты, не страдают русофобией, а жертвам Беслана сострадают искренне. Это подтверждают все социологические опросы. В то же время российскую политику мы действительно воспринимаем острее и критичнее других. Наши опасения вызывают набирающие силу авторитарные тенденции, отход от несколько убогой, но все же демократии, а также рост великодержавных настроений, явно националистических и ксенофобских. Но можно ли это считать нападками на русский народ?
Работая полтора десятка лет в Москве, я не раз задумывался: как писать о России? Чтобы, с одной стороны, уберечься от стереотипов и подозрения в русофобии, а с другой - не поддаться русофильству. Моя мера была простой: серьезно относиться к тому, что говорят сами россияне, независимо от того, какой идейный лагерь они представляют, а прежде всего писать открытым текстом то, что думаешь. Я высоко ценю дружбу моих братьев-москалей, с которыми пережил рождение демократической России, августовский путч, штурм Белого дома, две чеченские войны, Дубровку и трагедию Беслана, чтобы теперь обо всем этом забыть и отказаться от собственных принципов. Трудно писать правду, свою правду о стране, которую искренне любишь. Но я только журналист, а не дипломат. Кто-то сказал, что Россия начинается от Кремля. Но ведь Кремль - это еще не вся Россия.
Славомир Поповский
Опубликовано 8 октября 2004 года