Детей построили, дом снесли

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Каждый раз, когда шла на улицу Коцоева, где из пятнадцати детей школьного возраста остались только трое, путь мой лежал через строительную площадку. Бульдозер расчищал место под только что обрушенным зданием, рабочие разбирали крышу другого здания из красного кирпича. Прямо по строительной площадке по нескольку раз в день строем по два человека шли маленькие граждане Беслана. Дети из малоимущих семей. Каждый раз, глядя на стайку детей, шествующих мимо развалин, думалось только об одном: живы! Будут жить!

Таков основной мотив жизненных ощущений в Беслане, а я шла в дом, где детей в живых нет.

Дошли слухи о смерти директора школы-интерната. Мало ли что могло случиться с человеком в шестьдесят семь лет. Смерть директора, разрушенное здание, гуляющие среди строительного мусора дети - все это никак не связывалось.

В понедельник 25 октября все связалось. Открылась драма, подлинная суть которой проявилась тихо, негромко, потому что сентябрьские дни бесланской школы N 1 уже застят глаза и уши.

Этим обстоятельством, похоже, воспользовались как местные, так и владикавказские власти. Создается ощущение, что психологи на самом деле днюют и ночуют в высоких кабинетах и определяют властям безопасность железной поступи, зная наперед, что после 3 сентября горя нет. А если и есть, то это обычные человеческие переживания. Кто на них обращает внимание.

Итак, если все по порядку.

В Беслане ударными темпами идет снос жилых и прочих помещений под две школы. Люди из снесенных домов получают возможность купить новое жилье. Школа-интернат для детей из малоимущих семей располагалась в нескольких корпусах как раз напротив школы N 1. Две школы разделяло железнодорожное полотно.

Вот школу-интернат и снесли.

Казалось бы, после бесланских событий у властей предержащих должен был понизиться болевой порог. И хотя бы на время траура рефлекс - не считаться с человеческой жизнью! - должен был ослабеть.

Ан нет! В Беслане не нашлось земли под новую школу, поэтому срочно снесли другую школу с живыми учениками, учителями, работниками хозяйственных служб.

Если другого выхода не было, соберите людей, объясните им целесообразность своих замыслов. Расскажите, как вы предполагаете устроить людей, которые второе десятилетие живут в помещениях школы, как компенсируете неудобства, неизбежные при переселении. И, наконец, коллектив хочет знать, как устроились дети поименно.

Для вящей дипломатии посоветуйтесь с людьми. В Беслане сегодня многие готовы поступаться тем, что потеряли или еще предстоит потерять.

Вот, к примеру, Сима и Зелимхан Кадиевы. Их дом примыкает к школе N 1. Это по нему лупили холостыми снарядами наши. Дом не подлежит восстановлению. Так определила комиссия.

Все жизненные накопления Кадиевых размером в пятьдесят одну тысячу рублей, лежавшие под матрасом, пропали. В милиции выдали список подразделений, которые все три дня были в доме. Документ подписан милицейским начальником, на которого заведено уголовное дело.

Сима была первой, кто увидел боевиков. Сначала она заметила "тентовую машину", как говорит. Она стояла долго. Потом из нее высыпали люди в масках и камуфляжной форме. Сима вышла им навстречу. Они пробежали мимо нее. Только потом она сообразила, что это были боевики. Думалось поначалу, что приехали военные разминировать школу. Так вот, Сима и Зелимхан сегодня говорят: "Если хоть один ребенок остался жить благодаря порушенному дому, пусть его не будет никогда". К чести Беслана, таких людей, как чета Кадиевых, оказалось немало.

Власти не удостоили педагогический коллектив интерната беседой. Директор школы строчил письма в различные инстанции и не получал ответа. Каждый камень порушенной школы знал директора Санакова Владимира Константиновича. Рабочий инструмент не выпадал из его рук. Сорок пять лет в народном образовании, десять лет из них - на посту директора школы. Отец для всех, кому в жизни не выпало семейного тепла. Он все держался. Надеялся, что безрассудство будет остановлено. Но когда начали растаскивать красивое каменное здание школы, совсем недавно отремонтированное Санаковым по высшему классу, когда в свалку превратили все, что он наживал-добывал за многие годы, сердце Владимира Константиновича не выдержало. Он умер.

Кого в Беслане можно было потрясти всего-навсего одной смертью? Под шум бесланской волны, как здесь говорят, загнали маленьких детей в спальный корпус. Сотрудникам школы предъявили ультиматум - покинуть жилище.

Они просили разрешить им похоронить директора из школы, которой уже нет.

- Что я должна делать, - причитает вдова Зара Цараевна, - хоронить мужа или шмотки собирать? По осетинскому обычаю мне надо быть три дня на кладбище.

Залине Багаевой 56 лет. Она из Грузии. Бежала во время грузино-осетинской войны. Миграционные власти Северной Осетии ничего не сделали для Залины и ее пятилетнего сына.

Ее приютил директор школы Санаков.

- Он меня спрятал. Он меня укрыл. Сначала жила в спальном детском корпусе. Но там нельзя. Отдал мне прачечную. Там я стирала, жила.

В этой прачечной с вечно сырым потолком и отсыревшими стенами вырос ее сын. Сейчас ему семнадцать лет.

Залина - инвалид. Не успеваю ужаснуться убогому жилищу, как Залина снова заливается слезами. Прачечная подлежит разрушению. Залине, как и другим жителям интерната, предложено заключить договор с директором бесланского ПТУ о проживании в общежитии до... тепла - до апреля 2005 года. Никто не говорит, что будет после апреля. Люди боятся подписывать договор. Директор ПТУ уже торжественно известил своих потенциальных постояльцев: "Никаких чайников, никаких электроплит. Обед только в столовой. Стоимостью сорок рублей на человека".

Залина ахнула. Она не может тратить восемьдесят рублей в день на еду.

Она оглядывает прачечную. Здесь, в тюремной клетке, без воздуха и света, провела она двенадцать лет своей жизни. Это ее дом. Ее угол. Она не может его потерять.

Рядом в комнатенке-пенале живет другая беженка из Грузии - Ада. Про мужа-осетина говорит: "Четыре раза лежал в больнице, все равно умер. Не жилец он был на новом месте". Здесь выросли двое сыновей.

Какой парадокс: Северная Осетия не скрывает, что всегда придет на помощь брату, томящемуся под грузинским игом.

Если бы эту энергию да на обустройство собратьев... То, что обязана была сделать миграционная служба, сделал директор интерната.

Постепенно переходя из одного убогого жилища в другое, начинаешь понимать - разрушено нечто большее, чем здание школы.

Разрушен единый, целостный, живой человеческий организм. Да, многим жилось плохо. Но это была семья. Каждый из них знал, что Санаков не даст в обиду своего человека.

Так себя ощущают и дети. Старшеклассники, разбросанные по другим школам, чувствуют себя неуютно. Если попадают в общую школу, ощущают комплекс неполноценности: то одеты не так, как все, то подготовка другая.

В день похорон пришли две ученицы. Попросили еды. Их накормили поминальным обедом.

Родители бунтуют. У Тамары Мисяковой в интернате трое детей. Она витийствует и на похоронах. Однажды какая-то деятельница из министерства образования обвинила Тамару в распространении дезинформации.

- Какая дезинформация? - волнуется родительница. - Приезжайте, смотрите.

А еще министерская дама сказала:

- Дзасохов ночи не спит, все думает, куда бы вас разместить.

Как не спит Дзасохов, в Беслане говорить не надо. Все знают.

...У Вари дети учились в школе. Директор знал, что Варя работает посменно. Он сам предложил привести детей в интернат. Был им как отец. Варя спрашивает: "Неужели у нашего правительства не осталось человечества?". Она не оговорилась. У них скоро действительно не останется людей.

Невдалеке от прачечной, где коротает свои дни Залина, высится огромный дворец. В Беслане богатые люди строят свои дворцы рядом с лачугами. Так вот: в одном из них, что виден из прачечной, проживает министр строительства и архитектуры Вячеслав Бзыков - основной мотор всей строительной одиссеи.

Если бы министр догадался снести свой дворец, проблема земли под школу могла быть решена без ущерба для живых детей. Залина согласна свою жизнь доживать в прачечной.

Но министр не догадался. И никто ему не подсказал.

Так кто они, люди, большие и маленькие, из снесенного бульдозером интерната? Себя они считают жертвами нового теракта.

26 октября, на следующий день после похорон директора Санакова, в жилых помещениях сотрудников школы отключили свет.

P.S. В аэропорту разыскивали меня. Вручили кассету. На ней - похороны директора школы, снос здания, стенания родных, ропот родителей. Есть на кассете и прачечная - приют убогий беженки Залины.

Получатель - В. В. Путин.

Кассета находится в редакции. Получатель может обратиться.

Эльвира Горюхина

Опубликовано 4 ноября 2004 года

источник: "Новая газета"