Не стокгольмские синдромы

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Два года назад несколько сотен человек - заложников "Норд-Оста" - подверглись воздействию газа неизвестного содержания. Часть из них погибла, остальные оказались в больницах. Состав примененного спецсредства был объявлен государственной тайной (подробнее см. досье). Официально известно только, что газ был безвредным: об этом, выступая в эфире американской телекомпании, заявил лично президент Путин.

Но есть на этот счет и другие мнения.

Вспомнить все

Свидетель Алексей Миняев очень огорчил следователя.

- Расскажите все, что успели увидеть и запомнить, - попросил его сотрудник прокуратуры, допрашивавший освобожденных заложников "Норд-Оста".

- Я работал там гардеробщиком, - ответил Алексей. Больше он ничего не помнит ни про захват, ни про штурм здания. Родные нашли его в реанимации 13-й больницы на третий день после штурма. "Где я?" - спросил он маму. Она объяснила. Он стал спрашивать про друзей. Она начала рассказывать: кто-то погиб, кто-то в больнице, кто-то уже дома... Он перебил ее и снова спросил: "А почему я в больнице?.."

Врачи сначала объясняли потерю памяти защитными реакциями организма. Но Леша не помнил не только того, что происходило в здании Театрального центра на Дубровке, - он не запоминал, что с ним происходит. Спустя полтора месяца его выписали из 13-й больницы с записью в графе "клинический диагноз" - "жертва преступления и терроризма". Дальше было сказано про потерю памяти и про то, что "постгипоксическое состояние вызвано применением вещества наркотического действия".

"Ретроградная амнезия" - эти слова Антонина Ивановна, Лешина мама, выговаривает без запинки: "Я запомнила, потому что видела как раз передачу, что-то вроде "Очевидное - невероятное", там про такую болезнь рассказывали". Невероятное стало очевидным очень быстро: Антонине Ивановне пришлось подсказывать сыну, где и во сколько он встречается с друзьями и куда положил учебник. После 13-й больницы Леша провел еще полгода в Центре патологии речи и только потом смог вернуться к занятиям - он учится на эколога в Московском социальном университете.

В районной поликлинике, как и в университете, Лешину историю знают все: слово "Норд-Ост" написано у него крупными буквами прямо поверх медицинской карты. Всего таких карт в поликлинике три, Леша кроме себя знает еще Тамару Юсупову: она работала в "Норд-Осте", сейчас на пенсии, чувствует себя очень плохо и уже оформила инвалидность III группы. Леша с мамой тоже собирались: терапевт сказала, что инвалидность положена, но заведующая по ВТЭО приняла их не очень радушно. "Надо бы пока продолжить лечение, - сказала она. - Как у вас с деньгами?"

- У нас сложилось такое впечатление, что если есть деньги, то надо лечиться, а если нет, то и не надо, - недоумевает Антонина Ивановна. - А на меня она накричала: говорит, он сам дееспособен, вы из кабинета выйдите, я с ним буду разговаривать!

- А я уже видеть врачей не могу... - добавляет Леша.

По данным консультативного кабинета при 13-й больнице, который был открыт для пострадавших в "Норд-Осте", таких, как Леша, среди бывших заложников более тридцати человек. "Энцефалопатия гипоксического и смешанного генеза" - так обтекаемо называется их состояние на языке медицинских документов.

- Что вам объясняли врачи? Это газ виноват?

- Они говорят, может быть, - отвечает Леша.

- А от чего еще-то? - спрашивает мама. - Двадцать лет до этого прожил - только от насморка лечились. От насморка память не теряют.

Все забыть

Ксении 17 лет. Она сидит у окна, смотрит прямо перед собой и тихо отвечает на вопросы. Два года назад она еще училась в школе, на "Норд-Осте" была с другом... Непроизнесенный вопрос повисает в воздухе. Ксения тихонько кивает:

- Он погиб.

Она не плачет - просто останавливается ненадолго, потом рассказывает опять. Про то, как пришла в себя в 1-й Градской больнице спустя несколько часов после штурма, к удивлению врачей, считавших ее безнадежной: "Меня привезли в очень тяжелом состоянии, я не реагировала ни на что - меня везли просто как труп". Про то, как ее выписали спустя неделю и она чувствовала себя нормально, пока год назад не стали сдавать нервы. И пока весной она не заболела гриппом, после которого все никак не проходил кашель, и думали, что это воспаление легких, а оказалось - бронхиальная астма. И что теперь каждую весну ей придется проводить в больнице несколько недель.

Виноват ли в этом газ - об этом Ксения Маташенкова точно тоже не знает. Врач в поликлинике сказал, что наверняка: никто из ее родственников астмой никогда не страдал, и среди возможных осложнений после гриппа это заболевание тоже не числится. Еще этот врач посоветовал ей никому в больнице про "Норд-Ост" не рассказывать: вообще лечить не станут...

C бывшими товарищами по несчастью она не общается: "Только хуже становится, когда вспоминаешь все это..." В театры и кино тоже не ходит. Решила однажды сходить на премьеру в "Пушкинский" - увидела красные кресла и умчалась в ужасе... Из всех развлечений ей осталось единственное - мюзикл "Нотр-Дам":

- Я там уже четыре раза была. Не то чтобы очень нравится... Просто иногда мне хочется почувствовать себя как будто там. И тогда я иду на мюзикл.

Она боится ездить в метро, боится темных улиц, боится смотреть телевизор: "После Беслана еще тяжелее стало: я понимаю, что не надо лучше включать новости, а не могу, все равно смотрю. Хотя мне и так кажется постоянно, что меня сейчас взорвут, что за мной следят, что меня кто-то хочет убить". Никакие психологи с ней не работали, да она и не обращалась: Ксюша сама на психолога учится и слишком хорошо знает все, что они могут сказать...

- Знаете, что меня раздражает: когда говорят про этот стокгольмский синдром... У меня никакого стокгольмского синдрома нет, я этих террористов не оправдываю. Но их я хотя бы могу понять. С нами сидели девушки молодые, 16 - 17 лет, они рассказывали, как им тяжело там живется, в Чечне... У меня больше злости на наше правительство, чем на чеченцев. Мой друг задохнулся, его даже не довезли до больницы. Почему так случилось?

Ксения вытирает блестящие глаза. На меня она не смотрит, и правильно - что я могу ответить?

Все здоровы?

Многие из бывших заложников не стали встречаться с корреспондентом: хотят все забыть, не хотят обсуждать состояние своего здоровья... Среди тех, с кем мне удалось поговорить - Елена Виноградова, после "Норд-Оста" обнаружившая у себя увеличение щитовидки - теперь ей нужна операция стоимостью 17 тысяч рублей. Есть бывший капельдинер "Норд-Оста" Любовь Свиридова, ставшая инвалидом III группы - у нее проблемы с сосудами и все время болит голова, необходимые ей лекарства стоят 15 тысяч рублей в месяц, а она пенсионерка и работать больше не может. Есть просившая не называть ее имени женщина, которая была на ранней стадии беременности во время теракта, и ребенок родился с тяжелой патологией. Никто не возьмется сказать наверняка, в чем причина - есть десятки потенциальных факторов риска, но среди знакомых этой женщины, которые рассказывали мне о ее беде, все уверены: это "Норд-Ост". А откуда взяться другому отношению, если все, что касается состояния здоровья бывших заложников и последствий применения газа, окружено такой тайной?

В Московском комитете здравоохранения на наш запрос руководитель пресс-службы Любовь Жомова ответила кратко: "Все бывшие заложники прикреплены к районным поликлиникам по месту жительства. Тяжелых заболеваний нет. Мы специально ими не занимаемся - отслеживаем по факту обращений". О Тамаре Юсуповой и Любови Свиридовой (а ведь таких людей наверняка больше) там тоже ничего не знают. "Инвалидов среди бывших заложников нет", - бодро ответили в пресс-службе.

В "Норд-Осте" было несколько десятков детей, для них открыли диагностический кабинет в Филатовской больнице. "Наше дело - лечить, а не исследовать, - сказал корреспонденту "МН" главврач Владимир Попов. - Чтобы говорить, что конкретные заболевания вызваны применением газа, нужно сравнить этих детей с другой группой. Это очень интересно, но этим должен заниматься кто-то другой". Кого-то другого за два года это так и не заинтересовало.

В консультационном кабинете 13-й больницы по просьбе корреспондента "МН" посчитали: 82 бывшим заложникам поставлен диагноз "гепатопатия" (нарушения работы печени), 41 - миокардиодистрофия (сердце), 16 - нефропатия (почки)... Несколько мужчин жаловались на потерю слуха - их отправили в Центр патологии речи. Главврач больницы Леонид Аронов отвечает на вопрос о том, как эти диагнозы могут быть связаны с последствиями применения газа, уже хорошо известной фразой: "Прямой связи нет. Отравляющих веществ в газе не содержалось".

Выжив в "Норд-Осте", бывшие заложники оказались теперь заложниками нищей и неприветливой медицины - с очередями в районных поликлиниках, кричащими заведующими, с бесплатными рецептами на лекарства, которые не отоваривают аптеки... Им, конечно, не позавидуешь. Им не позавидует никто - кроме разве что родственников тех 129 человек, что не пережили воздействия "безвредного" газа вовсе.

Роднит живых и мертвых одно - диагноз. В справках о смерти родные погибших заложников прочитали то же, что выжившие - в своих медицинских картах: "Жертва терроризма". Тут медицина, конечно, бессильна.

Досье МН

Что говорили о "безвредном" газе

Министр здравоохранения Юрий Шевченко спустя четыре дня после штурма объявил, что примененный газ являлся производным фентанила - используемого в анестезиологии анальгетика (его передозировка может вызывать кому и смерть в результате остановки дыхания и кровообращения). Позднее в ответ на официальный запрос Комитета Госдумы по охране здоровья с требованием раскрыть состав газа глава Минздрава ответил, что "эти сведения относятся к государственной тайне".

Свою версию изложил заместитель начальника штаба Всероссийской службы медицины катастроф Борис Гребенюк. Защищая врачей, которых замглавы МВД Владимир Васильев обвинил в несвоевременном оказании медицинской помощи, Гребенюк заявил: "В ходе операции на "Норд-Осте" спецслужбы применили триметилфентанил - один из самых ядовитых газов. Антидота ему просто не существует. Медики действовали по ситуации".

Зарубежные эксперты полагают, что при штурме "Норд-Оста" могли быть использованы сильнодействующие отравляющие вещества. Химик Вил Мирзаянов два года назад предположил в интервью "МН", что это мог быть газ BZ, который испытывался в госпитале им. Бурденко. "У тех, кто выжил, могут быть проблемы со здоровьем. У веществ такого рода - отложенное действие", - предупредил ученый.

Прямая речь

27 октября 2002 года

"Двое заложников умерли от огнестрельных ранений, еще 116 - от последствий применения спецсредств".

28 октября 2002 года

"Люди гибнут не собственно от применения газа. Это от применения газа и как следствие применения его в таких нестандартных условиях".

30 октября 2002 года

"Мы не наблюдаем у больных влияния спецсредств, зато налицо последствия жестокости террористов".

(Из публичных выступлений председателя Московского городского комитета здравоохранения Андрея Сельцовского)

Анна Рудницкая

Опубликовано 22 октября 2004 года