Трудная дорога домой
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
"Я уже прописался в Ингушетии! - говорил в начале марта с усталой, но довольной улыбкой министр финансов Чеченской Республики Эли Исаев, стоя на фоне последних палаток лагеря чеченских беженцев "Алина" возле станицы Слепцовской Ингушетии. Он имел в виду, что в Ингушетии ему приходится проводить времени больше, чем на своем рабочем месте, убеждая беженцев вернуться домой.
Перед правительством Чечни тогда стояла трудная задача: ликвидировать все палаточные лагеря до выборов президента РФ 12-го марта. Именно так: убрать палатки в Ингушетии, а не создать условия для возвращения людей. И выполняло ее правительство всеми доступными ему средствами и в первую очередь пропагандой. О том, как хорошо и счастливо живется людям в Чечне, беженцам рассказывали правительственные чиновники, сотрудники миграционной службы и силовых структур. Правительство Ингушетии тоже оказывало посильную помощь в проведении этих мероприятий, в лагерях то и дело отключали то электричество, то газ, то все вместе.
Какие только не использовались средства, чтобы вернуть беженцев в Чечню. Особенно старались в преддверии политических процессов, таких как референдум, выборы президента ЧР, парламента РФ. Тогда несговорчивым беженцам обещали стабилизировать политическую обстановку, обуздать криминал, выплатить компенсацию за разрушенное жилье, предоставить комнаты в пунктах временного размещения внутри перемещенных лиц (ПВРах), амнистию для участников боевых действий, наконец, были запущены слухи о массовом возвращении людей, похищенных представителями силовых структур.
Теперь эти средства исчерпаны: количество похищений людей в 2004 году, по словам Мовсара Хамидова, курирующего от правительства силовые структуры ЧР, увеличилось на 20%. В одну только в 9-ю больницу Грозного поступало в среднем по 25 человек с огнестрельными ранениями и минно-взрывными травмами, ПВРов больше не строили, компенсации получили около 1700 семей, вместо обещанных 15000, амнистия избавила от наказания военнослужащих, совершивших преступления против мирных жителей, амнистированные чеченцы пополнили ряды отрядов Рамзана Кадырова, а те немногие, которые отказались снова брать оружие, постепенно пропадают без вести. Слухи-обещания, что чудесным образом вернутся те, кого ищут годами, мало кому внушают надежду.
Вот поэтому, сменяя друг друга и путая роли, выступали перед беженцами то члены правительства ЧП, то артисты. И люди, устав не столько от палаточной жизни, сколько от борьбы за право жить ею, возвращаются на родные пепелища
И тут выясняется, что дома их никто не ждет, во всяком случае, не готовится к их приезду. Жилье они должны найти сами, работу тоже, посадить детей в переполненные учебные классы, найти деньги на лечение, если заболеют. Некоторые усилия по обеспечению возвращающихся жильем все-таки предпринимались. Сотрудники миграционной службы придумали такой способ обеспечения жильем. Жителям ПВРов предлагали подписать обязательство освободить комнату, как только они получат уведомление о праве на получение компенсации. В январе 2004 года по каналам российского телевидения прошел сюжет о том, как жители ПВРа на улице Б.Хмельницкого получают уведомление. А в конце февраля в юридический пункт "Мемориала" в Грозном обратилась та самая Луиза Тазуркаева, счастливое лицо которой сияло на экране. Теперь на нем были разочарование и страх. Дело в том, что компенсацию ей так и не дали, денег в банке не было, тем не менее, ей и еще 13-ти жителям, получившим уведомления, приказали в течение двух дней освободить комнаты для тех беженцев, которых привезут из Ингушетии. Сотрудник "Мемориала" позвонила зам. руководителя миграционной службы Леме Бичуеву и попросила прояснить ситуацию. Бичуев заявил, с его точки зрения, все происходит правильно. После напоминания о том, выселять человека из комнаты, в которой он зарегистрирован зимой, это вопиющее нарушение Конституции, Бичуев ответил: "Да кто у нас соблюдает Конституцию!" Однако людей в назначенные сроки не выселили, а в марте они получили компенсацию, правда 30% суммы пришлось отдать сразу неким людям в камуфляжной форме, которые "объяснили" что это пойдет на нужды администрации, а также банку за оказанные услуги. Сразу после получения ПВР пришлось покинуть, хотя жилье некоторые не сумели приобрести и до сих пор вынуждены ютиться у родственников.
Огромной части населения отказано в получении компенсаций, поскольку по планам Федеральной дирекции, их дома будут восстановлены. Однако восстановление идет такими медленными темпами, что один из жителей подсчитал: он войдет в свою отремонтированную квартиру не ранее, чем через триста лет.
Многие беженцы решили остаться в Ингушетии, особенно те, кто имеет взрослых сыновей и опасается потерять их при очередной "зачистке". Другие объясняют причины своего возвращения тем, что они устали жить под постоянным давлением, и готовы принять в Чечне любую участь: "убьют, так убьют".
Возвращаются и те, кто уезжал в Россию. Но их возвращение больше похоже на бегство: чеченцу в России приходится нелегко: в любой момент его могут остановить милиционеры на улице, подкинуть наркотики и патроны, обвинить в намерении совершения теракта. Им трудно найти жилье и работу, россияне, напичканные официальной пропагандой, пугаются даже слова "чеченец".
Возвращаются в свои раскуроченные дома и те беженцы, которые не фигурируют ни в каких официальных списках и отчетах, жители горных сел Курчалойского, Веденского, Ножай-юртовского районов. Они в массовом порядке покинули свои дома и хозяйство, не выдержав произвола военных осенью 2002 года. У них не было денег даже на то, чтоб добраться до Ингушетии, они оседали в Гудермесском, Шелковском, Наурском районах, вели нищенскую жизнь. Их отказывались регистрировать, ставя тем самым в опасное положение при проверках паспортного режима. Только благодаря усилиям сотрудников "Мемориала" удалось добиться того, что им стали давать временную регистрацию в Гудермесском районе. Возвращаются они не потому, что жизнь в горах стала менее опасной. Просто они должны быть рядом с развалинами собственного дома в тот момент, когда придут проверяющие из комиссии по выплатам компенсаций, иначе их могут вычеркнуть из списков претендентов.
Возвращаются даже те, кому удалось уехать за границу, но не потому, что их одолела ностальгия, а потому, что правительства некоторых стран Европы поверили словам российских лидеров о том, что положение в Чечне стабилизировалось и жизнь там не более опасна, чем в Брюсселе или Сыктывкаре. Поэтому чеченцев все чаще депортируют в Россию. Где они тут же попадают в жернова российской правоохранительной системы. Те, кому удается пройти сквозь кордон московской милиции, попадают в зону действия преступников в погонах в Чечне. Кто-то погибает, кто-то пропадает без вести или становится инвалидом. Так случилось с жителем села Махкеты Веденского района, Межидовым, которого задержали на блокпосту почти возле дома за длинные волосы, белую рубашку и европейские представления о правах человека. Из ямы в расположении 45-го полка его выпустили через два с половиной месяца в полуживотном состоянии.
Есть категория населения, о которой правительство проявляет, или, точнее, собирается проявить заботу. Председатель постоянной комиссии по делам национальностей Госсовета ЧР Григорий Ефимович Погребной сообщил, что предполагается разработка программы по возвращению в Чечню русскоязычного населения. По его словам, 300 семей тружеников сельского хозяйства готовы переехать в Чечню из Киргизии, т.е. беженцы. Но это предполагает переселение в северные, более стабильные районы, а туда сейчас перебираются жители горных сел, замученные произволом сотрудников силовых структур на своей малой родине. Такая ситуация может спровоцировать конфликты там, где сейчас относительно благополучно. Однако вряд ли стоит беспокоиться о том, что это произойдет, ведь такая программа требует денег, а это и есть камень преткновения в деле возвращения беженцев на территорию Чеченской Республики.
Добыть деньги на восстановление Чечни и использовать их по назначению, задача неимоверно трудная даже для такого организатора как министр финансов Эли Исаев.
Наталья Эстемирова
Опубликовано 26 мая 2004 года