Ученые поспорили о практике "убийств чести" на Северном Кавказе
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
Исследователи проблемы "убийств чести" в регионах Северного Кавказа не отмечают сокращения числа подобных преступлений, заявила соавтор доклада "Правовой инициативы" Саида Сиражудинова. "Убийства чести" единичны и не являются традицией Северного Кавказа, но широкое употребление этого термина способствует негативному восприятию региона, считают историк Макка Албогачиева и психолог Ольга Павлова.
Как сообщал "Кавказский узел", "Правовая инициатива" подготовила доклад о женщинах, ставших жертвами "убийств чести" в период с 2013 по 2017 год. Правозащитники начали в соцсетях информационную кампанию, рассказывая о судьбе жертв в Чечне и Дагестане.
Доклад, публикация которого намечена на 6 декабря, создан на основе исследований, которые проводились в трех республиках Северного Кавказа - Чечне, Ингушетии и Дагестане. Исследовали часто сталкивались с нежеланием людей говорить о проблеме "убийств чести", рассказала соавтор доклада, кандидат политических наук, президент Центра исследования глобальных вопросов современности и региональных проблем "Кавказ. Мир. Развитие" Саида Сиражудинова.
«Проводились глубинные интервью с людьми, которые знали этих девушек. Мы часто сталкивались с сопротивлением родственников, с их нежеланием рассказывать и говорить про убийство. Многие исследования сорвались из-за того, что люди не хотели говорить. Мы не всегда опрашивали родственников, поскольку очевидно, что они не всегда готовы общаться на эту тему, но опрашивали односельчан, знакомых девушки. Мы старались найти минимум двух человек, знакомых с одним конкретным убийством», - сказала Сиражудинова корреспонденту «Кавказского узла».
Условие сохранения анонимности респондентов было важнейшей частью исследования - люди сильно рисковали, рассказывая об известных им преступлениях, отметила она.
«Исследованию мешал принцип общины: люди не хотели рассказывать про убийство, так как дело касается их односельчанина, соседа и так далее. Часто люди боялись, что кто-то узнает, кто именно был информатором, но мы предупреждали, что интервью будет анонимным, пытались обезопасить людей. Важно сдержать слово и сохранить анонимность, когда публикация данных опасна для самих респондентов. Другой случай, если родственники ранее открыто говорили про убийство, обращались в суд, добивались наказания убийцы. Бывает, что они сами не против публикации их имен, но в большинстве случаев родственники [жертв] не обращаются к правоохранителям и скрывают подробности случившегося. Респонденты говорят более открыто, когда убийство раскрыто и есть осужденный», - рассказала Саида Сиражудинова.
Все случаи убийств, описанные в докладе "Правовой инициативы", завершились обвинительным приговором, отметила она. «Мы не исследовали статистику, сколько человек понесли наказание за убийства и какой срок получили, но в целом сроки бывают разные. Это кавказское общество и суды здесь со своей спецификой: иногда они дают необоснованно минимальный срок, есть приговоры с максимально большим сроком. Оправдательных приговоров по случаям, отраженным в нашем докладе, не было», - сказала соавтор доклада.
Пять карточек, опубликованные соавтором доклада Юлией Антоновой в Facebook с 29 ноября по 4 декабря, рассказывают о двух убийствах женщин в Чечне, двух убийствах девушек в Дагестане и одном тройном убийстве в Ингушетии. Реальные имена жертв во всех случаях изменены. Убийство в 2010 году 42-летней жительницы Ингушетии и двух ее дочерей, молодых девушек, окончилось для виновного 12-летним приговором. Дело 22-летней жительницы Дагестана, которую убил в 2010 году ее дядя, довела до суда мать девушки, мужчина получил 7 лет лишения свободы. Другая жительница Дагестана была убита в 2008 году: знакомый обманом склонил девушку к интимной связи, организовал ее групповое изнасилование и угрожал опозорить, а когда жертва рассказала о случившемся родителям, отец задушил ее и застрелился сам. Два убийства в Чечне, в 2009 и 2010 годах, были совершены братьями жертв: в одном случае виновный явился с повинной спустя шесть лет и получил шесть лет лишения свободы, во втором информации о приговоре нет, хотя родственник жертвы сознался в убийстве и назвал его мотив.
Доклады "Правовой инициативы", посвященные различным проблемам Северного Кавказа, за все прошедшие годы не подвигли власти к каким-либо эффективным мерам, считает Сиражудинова.
«Власти предпочитают их игнорировать, по крайней мере на примере Дагестана я могу так говорить. Наши доклады не дублируют друг друга и касаются разных проблем. По моим наблюдениям, за период публикации наших докладов положительных изменений в республиках Северного Кавказа нет. Общество [становится] более закрытым, сложнее стало проводить исследования, люди больше скрывают информацию. Практика "убийств чести" не сократилась, хотя точной статистики, конечно, нет. Случаи таких убийств скрывает, в первую очередь, семья, родственники придумывают разные причины, что оправдать исчезновение девушки: уехала на заработки, вышла замуж и другое», - подчеркнула она.
Позор - мотив убийства
По словам Сиражудиновой, Чечня отличается от других республик, где практикуются подобные убийства, тем, что родственники убитой девушки практически никогда не обращаются в правоохранительные органы.
"Убийства чести" мотивируются "неправильным поведением" девушки или домыслами о таком поведении, обязательной составляющей мотива выступает позор, который падает, по представлению родственников, на всю ее семью. Бытовые убийства с представлениями о позоре для семьи напрямую не связаны, пояснила исследователей.
«Основная причина "убийств чести" - своеобразное представлении о морали в традиционном, патриархальном обществе, которое ответственность за честь семьи в первую очередь возлагает на женщину, предпочитая смыть позор убийством. Эти люди боятся изменения положения женщин в обществе и в определенном их поведении видят угрозу своей самобытности. Есть много случаев, когда мужчина не пошел бы на такой шаг, если бы его на это не подтолкнуло общество. Часто причиной становится не доказанный факт внебрачных связей, а подозрения на этот счет. Это считается позором, и люди идут на убийство, чтобы смыть позор», - рассказала соавтор доклада.
Матери убитых обычно не знают о планах родственников «наказать» девушек, и именно матери зачастую предают огласке исчезновения дочерей, обращаясь в полицию, отметила она.
«Мать обычно не ставят в известность о подозрениях на внебрачные связи дочери, и мать не ожидает, что дочь могут убить, хотя может чувствовать, понимать атмосферу в семье. Были случаи, когда матери старались вывезти своих дочерей за пределы республики и даже страны, чтобы спасти их. Обычно об исчезновении девушки становится известно, когда мать обращается в полицию, либо когда нашли тело, либо когда преступник был в состоянии аффекта и не скрылся», - заключила Сиражудинова.
Убийства, мотивом которых выступает ущерб чести и достоинству семьи, не являются традицией на Кавказе и случаи таких убийств редки, уверена этнограф, кандидат исторических наук Макка Албогачиева.
«Да, в традиционном обществе всегда был высок социальный контроль, и определенное поведение было наказуемым, но в настоящее время [такие убийства] - крайне редкое явление. В любом месте человек, даже женщина, в состоянии аффекта может убить другого человека, поэтому это явление сейчас нельзя назвать традицией. Это отголоски традиции, которые со временем все равно сойдут на нет», - сказала Албогачиева корреспонденту "Кавказского узла".
На сегодняшний день случаи убийств по мотивам чести на Северном Кавказе не носят системного характера, уверена Макка Албогачиева.
«Люди стали отправлять своих дочерей жить за границу, чтобы не убивать их, а соседи, замечая долгое отсутствие девушки, начинают распространять слухи, что девушку убили. Чаще всего девушки уезжают, так как люди не хотят накладывать руки на своего близкого человека. Во многих регионах Северного Кавказа родственники делают все, чтобы в случае «позора» девушкам ничего не грозило», - заявила Албогачиева.
Широкое использование термина "убийство чести" журналистами негативно влияет на имидж Северного Кавказа, считает кандидат педагогических наук, доцент Московского государственного психолого-педагогического университета Ольга Павлова.
"Такие громкие названия отрицательно влияют на восприятие [региона] и психологическое самочувствие его жителей. Не стоит представлять Кавказ как некий особый регион, где творятся страшные вещи, не надо создавать страшную картину вокруг отдельно взятого региона. Эти преступления надо рассматривать в целом как преступления против личности, как в России, так и во всем мире.”, - сказала Павлова корреспонденту “Кавказского узла”.
О практике женских обрезаний, которой был посвящен один из докладов "Правовой инициативы", также следует говорить с осторожностью, уверена она.
"Делая заявления в прессе, люди должны быть предельно аккуратны в выражениях и иллюстрациях, поскольку происходит вторичная травматизация: женщины, которые уже пережили это, могут повторно получить травму в связи с тем, что идет всеобщее обсуждение, а эта тематика на Северном Кавказе связана с глубокими интимными переживаниями женщин", - сказала Павлова.
Неизученные социальные вопросы - препятствие для правовой реакции
Академическое развитие темы убийств по мотивам чести очень важно, считает кандидат исторических наук, доцент кафедры культурологии исторического факультета Ереванского Государственного Университета Юлия Антонян.
Исследования позволяют ответить на важнейшие социальные вопросы, связанные с практикой подобных убийств, отмечает историк. Антонян обратила внимание, что убийства по мотивам чести часто бывают спровоцированы самим обществом: люди распространяют слухи и сплетни, которые негативно воздействуют на социальный статус обсуждаемого рода или семьи, тогда как реальной подоплеки у слухов о поведении женщины может вовсе не быть.
«Почему этот механизм работает вопреки юридическому праву, почему восстановление социального статуса рода может быть только через физическую ликвидацию женщины, которая явилась причиной его понижения, почему общество с легкостью создает ситуации, вынуждающие мужчин прибегать к подобным убийствам, почему женская жизнь имеет такую малую ценность в относительно закрытых и изолированных общинах ряда кавказских народов – на все эти вопросы может ответить только академическое исследование», - сказала она.
По словам Антонян, правовые аспекты "убийств чести" или женских обрезаний должны обсуждаться только при наличии обоснованных ответов на эти вопросы. Также важно описывать историко-культурный и социальный контекст подобных преступлений.
«Традиция - это лишь условно нечто постоянное и неизменное, на деле любая традиция постоянно трансформируется, переосмысливается и меняет свое место в социальной картине общества. Конечно, важно знать динамику убийств чести в течение определенного исторического периода, главным образом для того, чтобы понять, была ли трансформация смыслов. Очень многие явления, которые, казалось бы, почти исчезли в советское время, вдруг стали заново воспроизводиться в постсоветский период - но если изучить вопрос внимательно, можно понять, что это на деле заново изобретенные явления, которым придается совершенно иной смысл и функции», - отметила доцент.
Вопрос смысловой трансформации тех или иных явлений актуален и в свете обращения людей на Северном Кавказе к религии в постсоветские годы. "Десекуляризация приводит не к механическому продолжению идей и практик, прерванных в советское время, но к их серьезному переосмыслению, иногда “изобретению” заново", - пояснила Антонян.
По словам доцента, исследователям нужно обратить внимание на изменившуюся в последние десятилетия социальную структуру и иерархию республик Северного Кавказа,изучить ее.
«Какие социальные слои, категории, группы составляют теперь социальную иерархию кавказских республик? Многие исследователи, и Саида Сиражудинова в частности, отмечают, что образование в силу своей массовости уже не является важным социальным маркером. Ослабление семейно-родовых связей меняет базу, на которой строилась социальная система кавказских народов еще относительно недавно. С другой стороны, вместо советской структуры партийных связей пришли другие типы социальных взаимоотношений, работающие параллельно с семейно-родовыми. Если построить социальную иерархию северокавказских обществ сегодня, она будет значительно отличаться от досоветской и советской», - подчеркнула Юлия Антонян.