Потомки вайнахов рассказали о трагических судьбах жертв депортации
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
Воспоминаниями родных о жизни в ссылке поделились участники вечера памяти жертв депортации чеченцев и ингушей в Санкт-Петербурге.
Вечер памяти жертв депортации, организованный общественно-политическим объединением "Вайнахский конгресс", прошел в Петербурге, в музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме. На встрече присутствовали деятели науки и культуры - ученые, историки, художники, а также студенты и старшеклассники, рассказал один из организаторов мероприятия Элес Асхабов корреспонденту "Кавказского узла".
Вечер памяти 23 февраля начался с показа документального фильма "Яхья" режиссера Хавы Хазбиевой. По словам Асхабова, показ фильма стал "отправной точкой для дальнейших выступлений".
Журналистка, режиссер-документалист Хава Хазбиева была номинирована на конкурс «Кавказского узла» "Герой Кавказа 2016" за обнародование исторических фактов, которые принято замалчивать. Фильм Хазбиевой "Яхья" рассказывает о судьбе спортсмена, тренера по дзюдо Яхьи Мерешкова, который подвергся депортации в два года, потерял всю семью, но стал чемпионом. Премьера фильма состоялась в Назрани 4 июля 2017 года, говорится в биографии Хавы Хазбиевой на "Кавказском узле".
Мастер спорта по борьбе, тренер детской спортивной школы в Ингушетии Яхья Мерешков привлек внимание режиссера цельностью натуры. После депортации он в течение полутора лет потерял родителей - сперва мать, которую даже не успел запомнить, через полгода отца, а затем бабушку, тетю и сестру, рассказала Хава Хазбиева корреспонденту "Кавказского узла".
"Оставшихся в живых Яхью с его сестрой, которая была на два года его старше, соседи отдали в детский дом. Нашедший детей через некоторое время дядя выкрал племянников из детдома и увез к себе. В фильме приведены рассказы Яхьи Мерешкова и его учеников - рассказывается о его жизненном пути, о том, как вопреки всему он стал одним из ведущих тренеров на Северном Кавказе и воспитал целую плеяду мастеров спорта", - сказала режиссер.
Участница встречи Лиза после просмотра фильма рассказала историю своей родственницы Деши Алаевой, которая также была выслана в малолетнем возрасте. По словам Лизы, на момент депортации Деши было четыре года, ее брату Исламу - три года. На одном из полустанков их мать Меби выскочила из вагона, чтобы взять во время остановки поезда кипяток. Испугавшись, что они останутся без мамы, дети выпрыгнули из вагона и провалились в сугроб, выбраться из которого до отправления поезда не успели. Деши и Ислама отправили в место ссылки на следующем составе, и по прибытии на место они сразу попали в детдом.
Не зная русского языка, дети не смогли назвать ни своих имен, ни имени матери. В детдоме их разлучили. Деши, которую в детдоме назвали Анной, после окончания учебы отправили на Дальний Восток, где она вышла замуж. Детям и внукам женщина рассказывала, что в действительности ее зовут Деши и она чеченка. Одна из внучек, описав историю бабушки в соцсетях, узнала, что до высылки Деши Алаева жила с семьей в селении Старые Атаги, а ее мать Меби, вернувшись из ссылки, до самой смерти безуспешно искала детей. Последние полтора года Деши прожила в Старых Атагах со своими родственниками, после смерти ее похоронили рядом с матерью, рассказала внучатая племянница женщины Лиза корреспонденту "Кавказского узла".
В ходе операции "Чечевица" с 23 февраля по 9 марта 1944 года почти 500 тысяч человек из Чечни и Ингушетии были выселены в Казахстан и Среднюю Азию. Советская власть назвала причинами репрессий массовое дезертирство, уклонение от призыва в военное время и подготовку вооруженного восстания в советском тылу. Депортация была не военной необходимостью, а откровенно карательным актом, поскольку состоялась, когда вермахт уже был отброшен на сотни километров от Кавказа, говорится в справке "Кавказского узла" "Депортация чеченцев и ингушей".
Зарета Льянова на встрече в Петербурге пересказала воспоминания своей бабушки Маликат Цуровой, которая рассказывала внукам о своем рано умершем муже, их дедушке. "Маликат и ее муж Каримсултан жили с детьми в одном из сел Пригородного района. За несколько месяцев до выселения в село зашли солдаты, несколько человек поставили на постой в их дом. Накануне выселения солдаты несколько дней не появлялись, а рано утром 23 февраля в их дом ворвались солдаты, но другие, не те, что жили у них. Вся живность оставалась на подворье. Был конь, особая привязанность деда. Даже когда было совсем туго с финансами, Каримсултан не смог продать коня. Сосед, зная, что Цуров своего коня в ссылку не возьмет, оседлал его и стал гарцевать кругами вокруг дома Цуровых. Бабушка вспоминает, что именно тогда она увидела слезу на глазах мужа", - сообщила Зарета.
По словам женщины, в ссылке Каримсултан, умевший чинить любые бытовые предметы, помогал всем односельчанам, но когда он умер, семья Цуровых оказалась в бедственном положении. "У семьи отобрали ведомственный дом, вместо него им выделили угловую комнату в бараке, один угол комнаты в морозные дни был все время в инее. Малика пошла работать в шахту. По словам моей мамы, которая к тому времени уже подросла и вела хозяйство, когда Малика возвращалась после работы, ее ватник и штаны в углу комнаты стояли колом, оттаивая", - сказала Зарета Льянова, добавив, что аналогичная судьба постигла многих женщин, которые оказались в ссылке.
Жена ингушского художника Дауда Оздоева Зайнап Оздоева рассказала, что семья ее мужа, вернувшись после ссылки на родину, так и не смогла попасть в свой родной дом. "Они жили в одном из сел Пригородного района, в их доме поселилась осетинская семья. Для вернувшихся из ссылки ингушей были выделены земельные участки под строительство домов, но отец моего мужа Осман Оздоев с первых дней возвращения стал просить осетина продать ему его родной дом. И каждый раз, когда ему приходилось идти мимо своего дома, он просил осетина, уже ставшего ему хорошим знакомым, продать дом. Даже предлагал ему сумму значительно больше той, чем это строение стоило, но тот упорно отказывался", - сообщила она.
Спустя почти десять лет, после очередной просьбы продать дом, этот человек объяснил, что готов был продать его вернувшимся ингушам сразу, однако всем осетинам было строго приказано не продавать ингушам занятые после их высылки дома. "Потеряв всякую надежду вернуть свой родной дом, Оздоевы переехали в Назрань", - добавила Зайнап Оздоева.
Оздоева рассказала также, как познакомилась с пожилой осетинкой в петербургском аэропорту, ожидая вылета во Владикавказ. "Женщина рассказала, что она хорошо помнит тот день, когда из Владикавказа выселяли ингушей. Помнит, что было много машин, плакали женщины, дети, кое-где звучали выстрелы, но под вечер все стихло. К ним в дом прибежал очень возбужденный дядя, младший брат ее отца, и сказал, что успел занять большой богатый ингушский дом. Отец, как она вспоминает, со всей силы стукнул кулаком по столу и закричал, что если его брат из этого дома возьмет хотя бы коробок спичек, то он закроет перед ним дверь и никогда не назовет его своим братом», - рассказала Зайнап.