Волгоградские жертвы политрепрессий назвали ничтожной поддержку государства

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Ежегодный митинг памяти жертв политических репрессий в Волгограде 30 октября заменили символическим возложением цветов. Пенсий и льгот не хватает на достойное существование, заявили опрошенные "Кавказским узлом" потомки репрессированных.

Как писал "Кавказский узел", пять волгоградских активистов в день памяти жертв политических репрессий провели одиночные пикеты в поддержку современных политзаключенных. Репрессии в России не должны повториться, заявили участники митинга памяти жертв политических репрессий, прошедшего в Волгограде 30 октября 2019 года.

День памяти жертв политических репрессий отмечается в России ежегодно 30 октября. Соответствующее постановление Верховного Совета РСФСР было принято 18 октября 1991 года.

В связи с распространением COVID-19 в Волгограде в этом году отказались от традиционного митинга в память о жертвах политических репрессий 30 октября. В официальном возложении цветов у памятника жертвам политических репрессий приняли участие четыре человека, сообщили корреспонденту "Кавказского узла" в администрации Волгоградской области.

Председатель "Объединения жертв незаконных политических репрессий" Нина Смолина в числе четырех человек возложила сегодня корзину с цветами и букеты к памятнику жертвам политических репрессий.

"Панихида заказана администрацией в церкви, но так как коронавирус вмешался, добраться туда мы не можем, каждый у себя дома перед иконой может помянуть. Я возглавляю организацию с 2015 года, тогда в ней числилось 8576 человек. Сегодня, по сведениям областной соцзащиты, числится 5136 человек, то есть 3, 5 тысячи человек ушло за пять лет", – рассказала Смолина корреспонденту "Кавказского узла".

84-летняя Людмила Ильинкова пришла 30 октября к памятнику репрессированным, чтобы возложить цветы. По словам Ильинковой, ее отца раскулачили и выслали на Дальний Восток, где в 1938 году расстреляли.

"Мы пришли вместе с одной женщиной, возложили цветы. Семьи у меня уже почти нет, сестер я давно похоронила. Брат родился в день защиты детей 1 июня, папу в этот день в 1938 году расстреляли, он и 50 лет не прожил. Мама тоже умерла", – рассказала она корреспонденту "Кавказского узла".

Государственной поддержки не хватает, призналась пожилая женщина. "Я – инвалид I группы. Льготы – 50 процентов (оплаты коммунальных услуг). Пособие как репрессированная я не получаю, потому что пенсию получаю по инвалидности. Раньше у нас проезд был бесплатный, в театры ходили бесплатно, проезд дальнего следования был бесплатный, а потом все отменили. Раньше мы были приравнены к участникам войны. Лекарства очень дорогие, ищем по аптекам, где подешевле, беру проездной для этого за 200 рублей. У меня отслоение сетчатки и катаракта, еле добилась операции. Один глаз сделали, со вторым на очередь поставили, сколько ждать, не знаю. Все уходит на лекарства и за жилье заплатить", – сказала Людмила Ильинкова.

С началом пандемии пенсионерка большую часть времени проводит дома. "У нас обычно в этот день поминальный обед, потом панихида в Иоанна Предтечи, в этом году я просто цветы купила и доехала до памятника. Рядом (с домом) хлебный магазин: схожу, хлеба куплю, потом три дня не выхожу, и это плохо. Когда много ходишь, живее сам себя чувствуешь", – считает она.

72-летняя Зоя Федорова тоже считает недостаточной ту поддержку, которую государство предоставляет пострадавшим от политических репрессий. "У меня папа попал в плен. Сначала ему дали пожизненное, потом заменили на 25 лет лагерей, отправили в Караганду. Мы с мамой тоже там с ним были, он работал на шахте, мы жили в бараках. Потом нас с мамой отпустили, мы приехали в Волгоград, а отец еще там остался, в общей сложности он проработал там восемь лет. Пришел в 1954 году, когда я пошла в первый класс. Мама рассказывала, что сначала у нас были мытарства – не брали меня ни в садик, ни в ясли, ни ее на работу. Потом отца признали невиновными, а меня – пострадавшей от репрессий", – рассказала Зоя Михайловна.

Федорова проработала на заводе "Красный октябрь" 32 года, но не может назвать свою пенсию достойной. "Я оформляю субсидию на оплату жилья, по квартплате 50 процентов. Возмущает, что на льготы на проезд влияет размер пенсии, но почему-то в эту сумму включают и эту субсидию. Льготный проездной стоит 200 рублей. У меня и горячий стаж, и много лет я проработала на одном месте, никакой доплаты за это нет. Надеемся, что хоть не отнимут 50 процентов за капремонт и квартплату как репрессированным. Но надбавку делают в основном в отопительный сезон, в летнее время почему-то не делают. В прошлом году мне 50 копеек добавили", – пожаловалась она корреспонденту "Кавказского узла".

В день памяти жертв политических репрессий 30 октября 2018 года во Владикавказе открыли обновленный мемориал "Камень слез". На мраморе высечены фамилии 1620 расстрелянных в годы репрессий жителей Северной Осетии, говорится в видеосюжете "Кавказского узла".

71-летняя Лариса Изюмская не ходила 30 октября к памятнику жертвам политрепрессий из-за плохого самочувствия, но сходила в храм Сергия Радонежского. "Подала записочки, панихиды. А раньше каждый год ходила к памятнику. Я живу рядом и часто к нему хожу. Репрессирован и расстрелян был мой дедушка Иван Петрович Изюмский, и мои отец с мамой, их погнали в Сибирь. А я родилась на каторге, но выжила. Когда папа вернулся, я уже ходила. Меня реабилитировали как дочь врага народа в 2000 году. Прокуратура, судебные дела были, долго ждала. У меня есть справка, что я реабилитирована, я отношусь к жертвам политических репрессий", – рассказала она корреспонденту "Кавказского узла".

Пожилым людям приходится выбирать между льготами по инвалидности и льготами, которые положены пострадавшим от политических репрессий. "Льгота у меня около 1700 (рублей), коммунальные плюс еще выплата 638 рублей. Конечно, этого очень мало, но мы уже привыкли. Если дадут инвалидность, – я ее оформляю, – будет побольше. Придется выбирать, по какой категории получать льготы, по репрессированной или по инвалидности. Если будет по инвалидности, предположим, 5 тысяч, конечно, я выберу эту категорию. Выживаем тяжеловато, но мы всегда успокаиваемся – слава богу, хоть не те времена. Я была малышкой и помню, как мы жили в бараках, делили куски черствого хлеба, как делили куски сахара, как выживали на семечках", – добавила она.

Лариса Изюмская помнит слова отца, который учил ее не вмешиваться "в политику и в азартные игры". "Льготы мы получаем ежемесячно, бывали задержки, но очень редко. Папа – летчик и участник Сталинградской битвы. Отцу ордена вернули. Мы всегда были изгоями, было клеймо врага народа. Ни в партию, ни в комсомол я не вступала, это накладывало отпечаток. Но мы не огорчались и с этим жили, а потом и квартиру дали. За границу нельзя было выезжать. По сей день наши дела в ФСБ хранятся, и на красной папке я видела: "Хранить вечно", – добавила она.

Автор:
источник: корреспондент «Кавказского узла»