Дела ингушских активистов и ростовчанки Шевченко стали примерами политрепрессий

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Усиление политических репрессий отмечается по всей всей стране в целом и на Юге России в частности, заявили правозащитники на круглом столе в Москве, приведя в пример дела ингушских активистов и ростовчанки Анастасии Шевченко.

30 октября ежегодно отмечается в России как День памяти жертв политических репрессий. Постановление Верховного Совета РСФСР "Об установлении Дня памяти жертв политических репрессий" было принято 18 октября 1991 года. 

В Сахаровском центре прошел 30 октября круглый стол "Политические заключенные в России в 2019 году: практики репрессий, методы защиты, международная солидарность", организованный Правозащитным центром "Мемориал" и Фондом Бориса Немцова за свободу, передает присутствовавший на мероприятии корреспондент "Кавказского узла".

Несмотря на то, что 30 октября с 1991 года включено в перечень официально отмечаемых дат, как День памяти жертв политических репрессий, в последние годы этот день приобрел первоначальный смысл и стал Днем политзаключенных, заявил председатель "Фонда Бориса Немцова за свободу" Владимир Кара-Мурза.

По его словам, по числу политзаключенных Россия сейчас обгоняет СССР середины 70-х годов XX века, когда День политзаключенных отмечался впервые.

"В 1975 году Андрей Сахаров в своей нобелевской речи перечислил 126 политзаключенных. Сейчас, по данным Правозащитного центра "Мемориал", в России 314 политических заключенных, отвечающих критериям резолюции Парламентской ассамблеи Совета Европы № 1900", – заявил он.

В актуальный список политзаключенных, опубликованный на сайте Правозащитного центра "Мемориал", внесены 52 человека, еще 262 преследуются за религиозные убеждения. Кроме того, 197 преследуются без лишения свободы, а 115 человек являются вероятными жертвами, которые не вошли в списки.

Кара-Мурза подчеркнул, что наличие политзаключенных является нарушением не только Конституции России, но и международного законодательства. 

Об усилении репрессий в России заявила и координатор юридической помощи "ОВД-инфо" Алла Фролова, которая отметила, что количество задержанных сопоставимо с ситуацией в 2011-2012 годах.

Руководитель программ поддержки политзаключенных Правозащитного центра "Мемориал" Сергей Давидис подчеркнул, что среди политзаключенных можно выделить несколько групп: общественные активисты, представители национальных и религиозных меньшинств, случайные люди (например, актер Павел Устинов, арестованный в Москве в августе 2019 года и освобожденный после мощной общественной кампании в его защиту), заложники (например, Алексей Пичугин, осужденный по делу ЮКОСа), жертвы желания продемонстрировать реальность пропагандистских тезисов (например, граждане Украины, которые были переданы на родину в рамках обмена "35 на 35"), члены "нежелательных организаций".

"С одной стороны, за последний год ужесточились преследования, увеличились сроки приговоров, произошла примитивизация преследований. С другой стороны, [...] мы стали свидетелями обмена "35 на 35", который стал, в том числе, и результатом давления. Государство вынуждено отступать из-за давления общества, но как только давление ослабевает, государство тут же пытается отыграть назад", – заключил Давидис. 

Исследователь Amnesty International по России Олег Козловский заметил, что для политзаключенных важны не только акции давления, но и акции солидарности.

"Есть много политзаключенных, которым не хватает солидарности и которым надо помочь хотя бы морально", – заключил он. 

Правозащитники отметили дела Анастасии Шевченко и ингушских активистов

Участник круглого стола особо отметили два дела, которые имеют отношения к регионам юга России – дело Анастасии Шевченко из Ростовской области и репрессии в Ингушетии.

О ситуации в Ингушетии рассказали глава ингушской национально-культурной автономии Магомед Яндиев и один из адвокатов, представляющих интересы арестованных, Алексей Мирошниченко.

26 марта жители республики без разрешения властей продлили акцию протеста на площади в Магасе, что привело к стычкам с силовиками. По подсчетам "Кавказского узла", после массовых мартовских протестов в Ингушетии преследованиям подверглись не менее 96 активистов, в отношении по меньшей мере 29 из них возбуждены уголовные дела. Все арестованные находятся в соседних с Ингушетией регионах СКФО, там же проходят суды, регулярно продлевающие им срок содержания под стражей.

Магомед Яндиев подчеркнул, что жители Ингушетии "не понимают, почему "закрывают" тех, кто разоблачал коррупцию".

Алексей Мирошниченко заявил о "фантасмагорическом ноу-хау, когда придумывают не только юридический комментарий к действию, но и само действие". Он объяснил, что фактически арестованных, в числе которых, в основном, члены Совета старейшин, обвинили в том, что они своим личным авторитетом побудили остальных участников многодневного митинга в Магасе напасть на полицейских.

На круглом столе выступила дочь Анастасии Шевченко. Она рассказала о том, что ее матери приходит огромное количество писем поддержки.

Дело члена федерального совета организации "Открытая Россия"* Анастасии Шевченко стало первым в России, возбужденным по статье 284.1 Уголовного кодекса России ("Осуществление деятельности организации, признанной на территории России нежелательной"). Amnesty International и Правозащитный центр "Мемориал" признали активистку политзаключенной. 23 мая Шевченко была присуждена премия Бориса Немцова за смелость в отстаивании демократических ценностей в России. Шевченко находится под домашним арестом с 23 января. 27 августа суд разрешил ей общаться с детьми по телефону.

Правозащитники заявили о "точечных репрессиях" в современной России

Репрессивная политика в последние годы усилилась по всей стране, а не только в ее южных регионах, сказала корреспонденту "Кавказского узла" заместитель директора Human Rights Watch по Европе и Центральной Азии Татьяна Локшина.

"Но я бы не сказала, что на юге России репрессии получили больший размах по сравнению с другими регионами", – отметила она.

При этом, по ее словам, в ряде регионов юга России тяжелая ситуация складывается уже несколько лет. Среди них она отдельно выделила Чечню, как регион, "где в принципе не работают ни российские законы, ни международное право", а также Краснодарский край.

Локшина также отметила, что технология "точечных репрессий", проявившаяся в деле Анастасии Шевченко и в деле ингушских старейшин, активно применялась в новейшей истории страны и ранее, как минимум со времен "болотного дела" (преследования участников протестов в Москве в 2012 году). 

"В новейшей истории России репрессии достаточно избирательны. Из тысяч вышедших на улицы выбирают нескольких или несколько десятков и осуждают для острастки, чтобы другие посмотрели и испугались", – заключила она.

Правозащитник Лев Пономарев заявил корреспонденту "Кавказского узла", что дела Анастасии Шевченко и ингушских активистов несравнимы.

"Анастасию Шевченко преследуют за участие в "нежелательной организации". Причем преследуют с ошибкой — нежелательной является организация "Открытая Россия"*, зарегистрированная в Великобритании, а она была членом организации с таким же названием, но зарегистрированной в России", – сказал он.

Что касается ингушских активистов, то он подчеркнул, что здесь "был массовый выход людей на улицы, были столкновения с Росгвардией, хотя в дальнейшем они были преувеличены". Он выразил возмущение в связи с тем, что в Ингушетии уже свыше полугода держат под арестом членов Совет старейшин.

"Это против кавказских традиций!" – заявил он.

По мнению Пономарева, нынешняя практика репрессий слабо связана с советскими традициями.

"Возьмем дело ингушских активистов. В СССР просто не было таких вещей, как массовый выход людей на улицу с сопротивлением милиции (единственным исключением были события в Новочеркасске). На улицу выходили одиночки. Ну или небольшие группы (как знаменитая семерка, вышедшая на Красную площадь в август 1968 года). Совершенно новым явлением, которого в СССР также не было, был отказ ингушских полицейских разгонять митинг. В деле Анастасии Шевченко единственный советский отголосок – то, что ее преследуют за связь с иностранной "нежелательной организацией", – могут вспомниться преследования за "связь с иностранцами" в советское время", – заявил Пономарев.  

Говоря об общем уровне репрессий, правозащитник подчеркнул, что, по его мнению, на юге России несколько лет идет вялотекущая гражданская война.

"Вооруженные люди в горах все еще существует, хотя и непонятно, сколько их там. С другой стороны, время от времени людей похищают и убивают, чтобы потом "для отчетности" объявить их боевиками. Но все же общий уровень насилия (даже в Чечне) скорее снизился, за исключением истории с преследованиями геев в Чечне", – заключил он.

В справке "Кавказ без гей-парадов – как в Чечне притесняют "тех, кого нет", опубликованной в разделе "Справочник" на "Кавказском узле", рассказывается о преследовании представителей ЛГБТ в республике. О том, как живут в Чечне люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией и как сложилась судьба некоторых из них после начала массовых облав, гомосексуал из Чечни, покинувший страну, рассказал "Кавказскому узлу" в интервью "Убьют, не свои, так чужие": гей о жизни в Чечне и бегстве из России".

Что касается нынешней практики "точечных репрессий", то Пономарев не исключил, что эта "точечность" вызвана тем, что у властей просто не хватает людей.

"Собрали же они 200 человек для следствия по делу Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального. Может быть, когда они закончат это дело, он бросят этих же 200 следователей на "Открытую Россию"*, – заключил он.

Директор представительства Amnesty International в России Наталья Звягина также отметила, что уровень репрессий растет по всей России, и Северный Кавказ не выделяется, однако сам рост репрессий, по ее мнению, происходит "волнообразно".

"Точечные репрессии, к которым мы привыкли, начинают приобретать большой диапазон, когда гонениям подвергаются большие группы людей", – сказала она.

При этом Звягина отметила, что сравнивать эти репрессии с репрессиями советского периода нельзя, поскольку в каждом конкретном случае есть современный контекст.

"Надо рассматривать такие вещи в современном контексте и если с чем и сравнивать, так это с другими странами. К примеру, закон о "нежелательных организациях", по которому преследуют Шевченко, есть в Венгрии, но там он не такой жесткий и до преследования членов НКО дело не дошло. С другой стороны, есть страны Центральной Азии, где подобных обвинений в участии в якобы экстремистских организациях не меньше, а иногда и больше, чем в России. Так что если смотреть со стороны европейцев, то оба этих дела ужасные, а если со стороны стран Центральной Азии, то можно сказать, что они почти вегетарианские", – подчеркнула она.

* деятельность двух зарегистрированных в Великобритании организаций, содержащих в своем названии слова "Открытая Россия", признана Генпрокуратурой России нежелательной на территории страны.

Автор:
источник: корреспондент "Кавказского узла"