О сосуществовании цивилизаций различного типа

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Северный Кавказ, ввиду своего геополитического положения и этнической структуры населения, занимает особое место в этнических процессах, происходящих в Российской Федерации.

Под термином "Северный Кавказ" понимают прежде всего территорию Предкавказья, с включением в нее северного склона Большого Кавказа, за исключением его восточной оконечности, являющейся частью Азербайджана. С другой стороны, в состав Северного Кавказа обычно включают причерноморскую часть Краснодарского края, находящуюся по южную сторону от Главного Кавказского хребта1.В принципе нет и вряд ли может быть единой точки зрения относительно того, где проходят границы Северного Кавказа; в Северный Кавказ зачастую включалась не только территория Предкавказья, но и выходящие за ее пределы земли. Сегодня складывается этногеополитическая целостность связанных сходными жизненно важными проблемами административных и национально-государственных образований на Юге России, которые и дают возможность говорить о формировании такого региона, как Северный Кавказ 2.

Особенности этногеополитической структуры Северного Кавказа одни исследователи связывают с существованием северокавказской и даже единой кавказской цивилизации. Спектр ответов за и против весьма широк. От признания существования особой кавказской цивилизации (подчас со ссылками на авторитет А. Тойнби), не тождественной ни европейской, ни азиатской, или межцивилизационного пространства, особого культурно-цивилизационного синтеза, до полного отрицания особой цивилизации и даже возможности рассуждать о ней.

Другие ученые, ссылаясь на авторитет А. Тойнби, замыкают исследование в рамках деления на "Восток" - "Запад", противопоставляя христианский запад и исламский восток. В связи с этим важно заметить, что такое деление, по существу, замыкает исследование в рамки очень жесткой, крайне огрубленной, почти киплинговой схемы, исключающей какие-либо "переходные" характеристики3.Еще одной глобальной схемой является проведение цивилизационной оси "Север" - "Юг"; в основу деления заложено то же самое противостояние христианства и мусульманства, а также отличие экономических систем: промышленной - Севера и традиционной земледельческой - Юга4. Данная концепция так же, как и предыдущая, не учитывает особенности процессов модернизации, происходящих в современном мире. Граница между системами "Север" - "Юг" давно разомкнута, и в настоящее время "северные" и "южные" структуры располагаются вперемежку.

Другие исследователи применяют географический подход и считают, что решающее воздействие оказала географическая среда. Например, В. В. Черноус утверждает, что кавказская горская цивилизация детерменирована особенностью природно-ландшафтных условий, своеобразием сочетания высокогорья, предгорья и равнин, экологическим изменением природно-ландшафтных зон в связи с деятельностью человека, а также религиозным синкретизмом, что нашло непосредственное выражение в комплексе хозяйственных, социальных, духовных и психологических черт этой цивилизации5. Но именно географические условия на ранних этапах формирования этнической истории привели к этнолингвистическому разнообразию и появлению различных цивилизационных миров. На равнинах Предкавказья и Закавказья издавна складывались крупные этнические образования: армяне, грузины, азербайджанцы, сарматы, аланы. Именно здесь возникли и древнейшие государства: Урарту, Колхида, Иберия, Боспорское царство, которые можно рассматривать как периферийную часть античного мира. За Главным Кавказским хребтом сложились иные цивилизационные миры: мир кочевников и оседлых жителей, горцев и степняков, пришлых племен и автохтонов. На Северном Кавказе всегда существовали большая этнолингвистическая пестрота и различные типы квазигосударственных объединений: Кабарда, Тарковское шамахальство, Кайтагское уцмийство, Табасаранское майсумство и т. д., а также просуществовавшие до конца XIX в. вольные сельские общины (джамааты): Абадзехия, Андалал, Кубачи, Агул, Рутул и другие, жившие самостоятельной политической и экономической жизнью.

Горные хребты послужили этническими и политическими границами. Значительная природно-географическая изоляция, трудности дорожного сообщения препятствовали развитию торговых, хозяйственно-экономических и политических связей между жителями гор, равнин и предгорий. Обособленность общин делала чужим даже жителя соседнего села. При таком образе жизни любые посторонние, будь то культурные, технические или религиозные влияния, с большим трудом приживались в горах Кавказа.

В другом направлении исследования сущности кавказского региона в основу положено понятие о наличии особой кавказской ментальности. Р. Г. Абдулатипов утверждает, что речь следует вести о кавказской цивилизации в целом, о "целостности и культурной близости армян и азербайджанцев, грузин и абхазцев, осетин и ингушей" 6. Основу кавказской цивилизации, характерной чертой которой является "интенсивнейшее взаимодействие многих уникальных культур и почти всех мировых религий", автор усматривает в "глубинных естественных социокультурных факторах", в "этногенетических аспектах кавказской ментальности". Уникальность и целостность кавказской цивилизации состоит в том, что "в этом историко-культурном и географическом пространстве происходит системное воспроизводство традиций и обычаев, которые на высокий уровень шкалы ценностей ставят честь, достоинство и мужество" [6, с. 57]. Данную точку зрения разделяет Р. И. Ахриев. В его статье "Культура народов Северного Кавказа как одна из ценностей горской кавказской цивилизации" говорится: "Уникальна духовная и материальная культура народов многоязычного Кавказа. При всем своеобразии отдельных национальных культур, в целом они обнаруживают несомненную общность: с одной стороны - это результат генеалогических связей одних этносов и, с другой - следствие многовековых контактов как родственных, так и неродственных народов края. Многонациональный Кавказ не знал межэтничеких войн. Одной из основных ценностей горской цивилизации является кавказский тип личности, в идеале воплощающий в себе свободолюбие, чувство собственного достоинства, умение владеть собой, сохранять оптимистический взгляд на жизнь при всех испытаниях"7. Первый тезис, вызывающий сомнение, - наличие единого кавказского типа личности. Наличие стереотипов поведения, отличающих одни народы Кавказа от других, не вызывает сомнения. Еще Страбон проводил четкую грань между известными ему армянами и иберами. Сложились особые стереотипы поведения, присущие только адыгам, которые старались перенять соседние народы. Русский чиновник и офицер А. Л. Зиссерман, долгое время живший на Северном Кавказе и прославившийся как бытописатель и исследователь, писал, что Кабарда "искони считалась на всем севере Кавказа образцом, достойным подражания. Кабардинцы были в некотором роде кавказскими французами, как за Кавказом персияне; оттуда распространялась мода на платье, вооружение, на седловку, на манеру джигитовки; тамошние обычаи прельщали и в других обществах людей и побуждали перенимать и утверждать такие же порядки" 8. Особое влияние кабардинцев отмечает и В. А. Потто. Автор знаменитой "Кавказской войны" писал: "Ингуши, осетины, чеченцы отправляли своих детей в Кабарду учиться приличиям и этикету, и фраза: "Он одет", или "Он ездит, как кабардинец", - звучала величайшей похвалой в устах соседнего горца. Благородный тип кабардинца, изящество его манер, своеобразное умение держать себя в обществе действительно поразительны, и уже по одному наружному типу можно узнать кабардинца"9. Даже в Дагестане, который соседние народы воспринимали как некую целостность ("Страну гор"), до настоящего времени сохраняются этнокультурные различия, разделяющие кумыков, ногайцев, лезгин, жителей Нагорного Дагестана. Второй тезис, с которым трудно согласиться, что многонациональный Кавказ не знал межэтнических войн. Не случайно кабардинский писатель Алим Кешоков писал, что история Кавказа от века писалась саблями. С другой стороны, народы Кавказа выработали уникальные механизмы поддержания мира в этой чреватой конфликтами среде, помня, что "один выстрел на Кавказе звучит сто лет" (достаточно вспомнить обычаи куначества и аталычества). Подобный образ жизни и похожие обычаи можно увидеть у многих народов эпохи военной демократии, когда междоусобные конфликты, войны и набеги веками являлись нормальным образом жизни.

Еще одним фактором, усилившим разобщенность народов Кавказа, стало пересечение ислама и христианства. С превращением христианства в государственную идеологию Восточной Римской империи концепция "богоизбранности" христианства положена в основу политики империи, направленной на размывание (ромеизацию) соседних народов, независимо от их конфессиональной принадлежности 10. Присоединение Армении к Римской империи и эллинистические традиции культуры грузин способствовали принятию христианства еще в IV-V веках. На рубеже VI-VII веков происходит церковный раскол между духовенствами Армении и Грузии, усиливший этнополитическое размежевание армян и грузин.

Византийские миссионеры проникают и на Северный Кавказ. Однако христианство было воспринято формально; "оно явилось здесь не как догматическое учение, а только как новый обряд. Оно действовало на чувства и воображение народа внешностью богослужения, но не касалось его нравственных понятий и внутренней жизни"11. Н. Дубровин пишет о том, что богослужение велось на греческом языке, которого не понимал не только народ, но и сами священники. При таком положении вещей христианство не могло укорениться, и оно скоро было утрачено даже в таком формальном виде. А. В. Авксентьев отмечает, "что для укрепления христианства на Северном Кавказе требовалось систематическое идейное воздействие крупных религиозных центров, их на Северном Кавказе не было. С закатом Византийской империи стали постепенно гаснуть и очаги христианства на Северном Кавказе, никогда ярко и не пылавшие"12. Исключением стало сохранение православия у части осетин (результат воздействия христианской Грузии).

От христианства у отдельных северокавказских народов оставались некоторое время обычаи, имеющие весьма поверхностную связь с христианством как с монотеистической религией. Например, бытовал обычай ставить у огорода или дома деревянный крест. Это делало их неприкосновенными - никто не осмеливался посягнуть на чужую собственность, защищенную крестом.

Распространение ислама на Северном Кавказе началось еще в VII в. и связано с арабскими завоеваниями территории Дагестана. Укрепляя ислам, арабские завоеватели прибегали не только к силе оружия, но и мирным средствам: миссионерской деятельности и особой налоговой политике (освобождение принявших ислам от подушной подати). В результате через некоторое время ислам начал распространяться и в горных селениях Дагестана, а из Дагестана - у других народов Северного Кавказа. Этот процесс растянулся на целые столетия, так как значительная часть населения оставалась верной прежним верованиям вплоть до конца XV в. "Так, например, жители села Кубачи и близлежащих аулов приняли ислам в начале XV в., а население Гидатлинского вольного общества только в 1475 году" [12, с. 11]. Закрепившийся в Дагестане ислам еще длительное время лишь дополнял местную систему социальных отношений и только в XVIII в. укрепился окончательно.

А.-Г. Кешев пишет, что мусульманство оказало значительное влияние и на жизнь и судьбу черкесов: "Оно изменило во многом строй общественной и домашней жизни, смягчило суровые нравы, искоренило языческие верования и предрассудки"13. Тем не менее автор статьи замечает, что адыги так и не стали ортодоксальными мусульманами. Коран "не мог вытеснить совершенно обычное... право и передать радикально установившиеся начала народной жизни" [13, с. 133].

Ислам вряд ли мог выступить для адыгов серьезной альтернативой их традиционным ценностям. Многое из того, что сформулировано в исламе, основательно и глубоко было уже выработано традиционным адыгским обществом, закреплено в культуре, вошло в ткань народной жизни. Поэтому ислам выступает для адыгов, скорее, не как альтернатива, а как дополнение, лишнее подтверждение правильности их народной этики и морали. Иными словами, ислам все-таки не стал для адыгов главным и единственным регулятором. Речь идет о том, что наряду с традиционной мотивацией воинственности появляется новая - религиозная. А.-Г. Кешев отмечает, что "в строгом смысле черкесы не успели поравняться в отношении религиозной ревности даже с некоторыми кавказскими племенами, например, с кумыками, дагестанцами, чеченцами и ближайшими своими соседями - ногайцами" [13, с. 134].

Изменения в ментальности, произошедшие в результате исламизации, не были глубокими. Местные культы, причудливо перемешавшиеся с элементами христианства и ислама в самых разных пропорциях, - вот что преобладало на Кавказе в то время. Осетины больше склонялись к православию, среди черкесских племен в XVII в. мусульман было около половины, примерно такое же соотношение - в среде кабардинцев. В Чечне и Дагестане местные (генотеистические) культы принимали чаще мусульманские, реже - христианские формы.

Уникальным феноменом Северного Кавказа является его религиозная мозаичность. В данном регионе живут народы, исповедующие иудаизм: таты и горские евреи. В течение веков и тысячелетий, находясь в среде горских народов, таты-иудаисты и горские евреи сохранили свою религиозную принадлежность, хотя и восприняли большинство обычаев и традиций соседних народов. В этой связи заслуживает внимания высказывание еврейского путешественника-этнографа Иуды Черного, который в 1868 г. побывал в ряде аулов и сел, где проживали таты-иудаисты. И. Черный пишет, что, живя ""с незапамятных времен между горскими племенами Кавказа... они совершенно отатарились", приняли их "характер и многое из обычаев, нравов и образа жизни мусульман", но язык их остался тот же самый фарсидско-татский"14

Рассматривая религиозную пестроту Северо-Кавказского региона, нужно обратить внимание на вероисповедание калмыков - ламаизм (северная ветвь буддизма). Эту религию они восприняли от монголов еще по месту своего основного этногенеза и сохранили до нынешних дней.

Проанализировав особенности географической среды обитания, системы экономических и политических отношений, религиозных и духовных ценностей, можно утверждать, что ни Кавказ в целом, ни Северный Кавказ никогда не составляли единой цивилизации, так как этносы данного региона находились на различных этапах исторического развития и зачастую вели обособленный друг от друга образ жизни. Тем более не существовало и не существует единой кавказской цивилизации, в прошлом разделенной мощной природной преградой, такой, как Кавказские горы, а в настоящем - процессами дезинтеграции и этнического соперничества.

В силу особенностей своего географического месторасположения Северный Кавказ явился своеобразным "этническим коридором". Ни одна крупная миграция по территории Евразии ни миновала данный регион. Здесь сменялись эпохи и цивилизации, волны кочевников вытесняли друг друга. Можно выделить множество исторических эпох и периодов: киммерийский - VII в. до н. э., гуннский - VII в., монгольский - XIII-XV вв.; и т. д. Невозможно было не только какое-либо государственное слияние Кавказа, но и сколько-нибудь прочное и долговечное объединение хотя бы одного из горских народов.

Немногочисленные попытки создания прочной политической системы заканчивались неудачно. Первым опытом реформирования локального, традиционного общества в теократическое государство во главе с харизматическим лидером была попытка имама Шамиля объединить народы Дагестана, Чечни, адыгские и аварские княжества в период Кавказской войны (1817-1864 года). Кабардинцы остались лояльны по отношению к России. Практически не принимали участия в войне ингуши. Не участвовали в этой войне ни балкарцы, ни карачаевцы. Ряд внутренних противоречий между народами, входящими в Имамат (1834-1859гг.), нежелание аварских, адыгских князей признавать чье-то лидерство, привели к распаду этого государства. По свидетельству историка, "еще до завершения гунибской драмы (1859 г.) горские общины вернулись в свое дореформенное, патриархальное состояние. Социальные и культурные привычки народа оказались сильнее диктатуры Шамиля, которой не удалось их искоренить даже за четверть века"17. В составе Российской империи после окончания Кавказской войны горские общества вновь вернулись к традиционному жизненному укладу. Великие реформы 60-70-х годов XIX века, еще более мощные перемены 1905-1911-х годов, изменившие Россию, мало отразились на жизни горцев. Традиционный уклад, законсервированный по обоюдному желанию российской власти и большинства горцев, практически не изменился, сохранилось этническое размежевание как между отдельными народами, так и между представителями единого этноса.

Следующий этап можно связать с процессом советизации Северного Кавказа и созданием автономий в 1920-1930 гг. В ноябре 1920 г. на съезде народов Терека во Владикавказе была провозглашена Горская автономная советская социалистическая республика; в январе 1921 г. был издан декрет ВЦИК РСФСР об образовании Горской АССР в составе РСФСР. В новую автономную республику вошли Балкария, Ингушетия, Кабарда, Карачай, Северная Осетия и Чечня. Процесс размежевания в искусственном надэтническом образовании произошел очень скоро. Уже в сентябре 1921 г. вышла из состава ГАССР Кабарда. За ней последовали Карачай и Балкария. В 1922 г. отделилась Чечня. Горская АССР распалась и декретом ВЦИК от 7 июля 1924 г. была упразднена.

Третий этап связан с изменениями, произошедшими в нашей стране в период распада СССР. В августе 1989 г. в Сухуми была учреждена Ассамблея горских народов Кавказа. В работе сессии Ассамблеи горских народов Кавказа принимали участие представители общественно-политических движений Абхазии, Адыгеи, Ингушетии, Кабарды, Черкесии, Чечни. Северной и Южной Осетии, социально-демократической партии Дагестана, Абхазии и адыгов-шапсугов.

Важным вопросом повестки дня сессии было обсуждение ряда заявлений в прессе представителей общественных организаций Северной Осетии о том, что в АГНК возобладали настроения в пользу создания на Северном Кавказе Горской федеративной республики под знаменем ислама. Участники сессии посчитали тенденциозной такую интерпретацию идеи председателя Координационного совета Ассамблеи Ю. Шанибова о необходимости развития более широких контактов между различными народами Кавказа (в первую очередь относящихся к абхазо-адыгской группе), вплоть до создания какой-то формы федерации между ними. Важно отметить, что, по словам Ю. Шанибова, движение к такой федерации мыслится как постепенный, сугубо добровольный для его участников процесс, который ни в коем случае не должен обострять ситуацию на Севером Кавказе 18. До сегодняшнего дня четкого определения идея федерации так и не получила.

В начале 1990-х годов были популярны идеи кавказоцентризма, которые нашли отражение в статье А. В. Кухианидзе "Кавказская концепция демократии", опубликованной в 1995 г. "Для нас, кавказцев, Западом является все то, что находится к западу от нас, а Востоком - все то, что на востоке. Нам нужно свое видение мира. Это видение есть кавказоцентризм, не имеющий ничего общего с этноцентристским национал-шовинизмом, но имеющий такое же право на существование, как и российская евразийская теория. Кавказоцентризм мог бы стать как теоретическим, так и практическим ключевым принципом для народов Кавказа, на основе которого строились бы как межкавказские отношения, так и отношения по принципу триады Восток-Кавказ-Запад"19. Кавказоцентристские тенденции, по мнению А. В. Кухианидзе, проявляют себя в стремлении многих поколений кавказцев к осуществлению кавказской идеи - построению Кавказского дома.

Однако в настоящее время заметен процесс не к объединению, а к дистанционированию народов Северного Кавказа друг от друга, основанный на исторически сложившейся иерархичности и конкуренции этносов данного региона. Вызывает тревогу политическое соперничество между адыгскими и тюркскими народами, приведшее к этническому противостоянию в Карачаево-Черкесии, в которое вовлекаются остальные народы Северного Кавказа.

Этнополитический "разлом" усиливается действиями не только политических лидеров, но и некоторых ученых, возрождающих идеи панадыгизма, пантюркизма и пантуранизма, подогревающих адыго-тюркское противостояние, вновь поднимающих абсолютно бесперспективные и опасные вопросы о "более автохтонных" народах Северного Кавказа.

Идея о единой кавказской цивилизации должна была снять идеологическое противостояние, но реалии прошлого и современности показывают ее несостоятельность. В этом аспекте наиболее перспективной представляется идея этнокультурного плюрализма, которая приобретает все больше сторонников в мире. Принадлежность человека к другой культуре должна восприниматься как естественное явление и не вызывать желания переделать других под свою культуру. Адекватная оценка весьма непростого и неоднозначного американского опыта решения этнических проблем показывает перспективность идеи культурного плюрализма. Десятилетиями существовал миф о "стране национального первенства", а затем утвердившийся в массовом постсоветском сознании идеализированный образ вселенского "единства из множества". В свое время "отцы-основатели" жестко задали параметры складывающейся американской идентичности, главным определяющим которой было единство, достигаемое путем максимально возможного единообразия. "Сердце Америки открыто... перед угнетенными и гонимыми всех наций и религий", - писал Джордж Вашингтон. Но эта "открытость" не предполагала свободы этнически компактного расселения, сохранения своего "языка, обычаев и принципов". "Они должны устраиваться каждый сам по себе и быть готовыми смешаться с нами... Только тогда поселенцы воспримут наши обычаи, политику и законы, т. е. скоро станут единым народом"20.

Была дана установка, впоследствии получившая определение "англоконформистской", на то, что иммигранты из европейских стран должны полностью отказаться от своего языка, обычаев и традиций и перенять язык, образ жизни и систему ценностей суперэтнического большинства. Главным орудием интеграции по англо-протестантскому образцу должна была быть массовая школа. "Наша задача - ассимилировать этих людей, - писал, имея в виду выходцев из Южной и Восточной Европы, один из теоретиков образования начала XX в., - внедрить в сознание их детей англосаксонские концепции справедливости, закона и порядка" [20, с. 8].

Социальные потрясения 70-90-х годов привели к официальному поощрению "культурного многообразия", включающего пересмотр содержания ряда школьных и университетских дисциплин, направленных на "адекватное отражение" исторического и культурного вклада основных этнических общностей; введение в школах и высших учебных заведениях специальных программ изучения этнического культурного наследия; широкое распространение официально признанных этнических праздников и памятных дат.

Помимо распространения идей этнокультурного плюрализма, необходимо научиться искусству межкультурной коммуникации. На Северном Кавказе всегда существовало кросскультурное взаимодействие, а наличие сферы общих интересов и задач может способствовать снятию этнической напряженности.

Как единая целостность Северный Кавказ может восприниматься лишь с точки зрения его геополитической ценности. Издавна этот регион служил пересечением интересов Персии, Османской империи, России, Британской империи. Сходные мотивы определяют и современную политику соседних стран и региональных держав, которые имеют собственные интересы в данном регионе и будут их защищать (поставка нефти, вооружения, доминирование в международной политике и т. д.). Битва за обладание Кавказом и за передел сфер влияния вновь вышла из плоскости экономических отношений и превратилась в политическую и информационно-пропагандистскую борьбу.

ЛИТЕРАТУРА

1.Авксентьев А. В., Авксентьев В. А. Северный Кавказ в этнической картине мира. Ставрополь, 1998. С. 84.

2.Авксентьев В. А. Теоретические аспекты изучения этнических процессов на Северном Кавказе // Этнические процессы накануне XXI века: Материалы науч. конф. Ставрополь, 1998. С. 11.

3. Анчабадзе Ю. Д. Факторы отталкивания и силы притяжения на Кавказе // Там же. С. 26.

4.Поляков С. С., Бушков В. И. Социально-экономическая ситуация в Северо-Кавказском регионе // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М., 1997. ? 108. С. 6-8.

5.Черноус В. В. К вопросу о горской цивилизации // Россия в XIX - нач. XX века. Ростов н/Д, 1992. С. 36-37.

6.Абдулатипов Р. Г. Кавказская цивилизация // Научная мысль Кавказа. 1995. ? 1.

7.Ахриев P. И. Культура народов Северного Кавказа как одна из ценностей горской кавказской цивилизации // История Северного Кавказа. Северокавказская цивилизация: вчера, сегодня, завтра; Тез. II Междунар. конгр. по программе "Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру". 15-20 сент. 1998 г. Пятигорск, 1998. С. 7.

8.Зиссерман А. Л. Двадцать пять лет на Кавказе (1842-1867). СПб., 1879. Ч. 2. С. 382.

9.Потто В. А. Кавказская война. В 5 т. Ставрополь, 1994. Т. 2. С. 344-345.

10.Цулая Г. В. Этнокультурный аспект исторического процесса в раннефеодальной Грузии (V-X вв.) // Кавказский этнографический сборник IX. Вопросы исторической этнографии Кавказа. М., 1989. С. 39.

11.Дубровин Н. Черкесы (адыге). Краснодар, 1927.

12.Авксентьев А. В. Ислам на Северном Кавказе. Ставрополь, 1984. С. 25.

13.Кешев А.-Г. Характер адыгских песен // Избранные произведения адыгских просветителей. Нальчик, 1980.

14.Черный И. Горские евреи // Сборник сведений о кавказских горцах. 1870. Вып. 3. С. 9.

15.Кобищанов Ю. М. Место исламской цивилизации в этноконфессиональной структуре России // Общественные науки и современность. 1996. ? 2. С. 92.

16.Бижев А. Х. Адыги Северо-Западного Кавказа и кризис восточного вопроса в 20-х - нач. 30-х годов XIX в. Майкоп, 1994. С. 140.

17.Дегоев В. Имам Шамиль. Избранник и жертва Кавказской войны // Независимая газета. 1997. 6 марта.

18.Асланбеков С. Л., Жарков А. Н. Миротворческие организации на Северном Кавказе // Советская этнография. 1991. ? 5. С. 18.

19.Кухианидзе А. В. Кавказоцентристская концепция демократии // Научная мысль Кавказа. 1995. ? 4. С. 66-72.

20.Червонная С. А. Возможно ли единство во множестве? (К проблеме американской идентичности) // США: экономика, политика, идеология. 1997. ? 10.

14 апреля 2000 г.