К 110-летию со дня рождения Е.Н. Студенецкой
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".
В эти дни исполнилось 110 лет со дня рождения Евгении Николаевны Студенецкой, известного кавказоведа, этнографа, автора эталонной монографии «Одежда народов Северного Кавказа. Конец XVIII — начало XX вв.» (М., 1989).
Евгения Николаевна обратилась к теме традиционной одежды народов Кавказа, когда она вообще не была изучена. У нее не было мощных предшественников, на работы которых можно было бы опереться, да и сам костюм в советские годы постепенно выходил из употребления – у людей хранились либо отдельные предметы костюма, либо неоднократно перешитые вещи; были скудны музейные коллекции в региональных и центральных музеях. Память об обрядах, связанных с костюмом, постепенно вымывалась из народного сознания. «Изучение одежды народов Северного Кавказа только начинается», - так написала сама Е.Н. Студенецкая во введении к своей книге.
И если А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Л.Н. Толстой открыли для читающей публики такие слова, как черкеска, бешмет, башлык и описали горский костюм языком художественного слова, то Евгения Николаевна стала ученым, рассказавшим об одежде народов Кавказа на языке академической науки.
При этом сделала это бережно, деликатно, подробно, без спешки и суеты. Она не просто детально описала каждую деталь мужского и женского костюма, не просто выделила несколько комплексов кавказской одежды, она вписала костюм в контекст традиционной жизни горца и впервые на кавказском материале показала, что одежду невозможно исследовать вне ландшафта, вне данных языка, вне социальной структуры общества, вне религиозной культуры и вне народного искусства.
И еще задолго до темы «символов и знаков» писала, что костюм не только и не столько прагматичен, он – символичен. И, возможно, символическая насыщенность костюма делает его открытой книгой, по которой можно прочитать многое, но которую невозможно дочитать до конца.
Почему я называю ее книгу эталонной? Потому что все, о чем она писала, прочувствовано, осознанно, систематизировано, картографировано и разложено по полочкам.
Источниковая база Студенецкой поражает - это и музейные коллекции (Российского этнографического музея и музеев Кавказа), это и тщательный анализ архивных источников (от экспедиционных отчетов до личных архивов кавказоведов; от фотоматериалов известных мастерских — Роймана, Энгеля, Раевского, Ермакова – до источников, которыми так любят похвастаться представители Школы Анналов - описей имущества, связанных с наследством, стихийными бедствиями, конфискацией, спорами и др.).
Я уже не говорю о том, что описания европейских путешественников, данные археологии, описания инсайдеров, включая пленников-европейцев периода Кавказской войны – все было тщательно изучено.
Студенецкая писала о том, что костюм, фиксируемый на начало XVIII в., органически отражает и внутреннюю динамику развития местных деталей одежды, и органическую адаптацию иноэтничных заимствований.
Евгения Николаевна писала, что советский период — последний этап трансформации горского костюма. Думаю, живи она сейчас, с энтузиазмом ученого бы взялась на новое постсоветское этнографическое поле, которое дает столько простора для новых обобщений, и радовалась, что костюм народов Кавказа живет в его новых проявлениях.
Когда-то студенткой ЛГУ я писала курсовую работу по цветовой символике адыгского костюма, очень увлеклась, пытаясь применить западные теории к анализу вариаций цвета, и преподаватели, наверное, чтобы охладить мой пыл, устроили мне консультацию с Евгенией Николаевной у нее дома.
Я очень напряглась, думая, что увижу снисходительного мэтра, а оказалось, что меня встретила доброжелательная, статная женщина. Настоящая петербурженка. И, хотя она была уже в возрасте, была полна планов и сказала, что руки никак не дойдут разобрать свой архив.
Светлая память, Евгения Николаевна…